— Может, и нет, — сдавленным от слез голосом произнесла Азиель. — Но не трогайте Архи!
— Мы не сможем навредить ему. Даже все вместе. Мы не сможем навредить и твоему отцу. Я не знаю, что мы можем сделать. Назовем это прыжком в неизвестность, — рассмеялся он. — И какой прыжок! Мы словно летим в пропасть с завязанными глазами. Я читал раньше о подобных деяниях. Людям чаще всего приходится совершить нечто великое, особенное, преодолевая трудности и зная цель. Или же они владеют неким таинственным оружием. Но нам и тут не повезло. Я собираюсь противостоять богу или магу — а может, обоим сразу, — и вооружен как рядовой полицейский!
И все-таки тяжесть револьвера, покоящегося в кобуре, успокаивала. Когда облака расступались, давая возможность разглядеть землю, они видели только горы трупов и реки крови. Луп уже в сотый раз повторил, что еще не поздно вернуться, но Эрик толком не слышал его. Он заставил себя перенастроить зрение, чтобы не видеть взбесившиеся потоки магии над замком, переливающиеся всеми оттенками, и правильно сделал — судя по вздохам и приглушенным комментариям Лупа, зрелище стало еще более неприятным, когда они нырнули в один из лучей звезды. Воздух зазвенел от переполнявшей его силы, волосы вставали дыбом, как наэлектризованные. Часть бурлящей дымки — сознание By или по меньшей мере его доля — обратила на них внимание, недружелюбно наблюдая за пришельцами.
Они теперь попали в эпицентр бушующей магии. Эрик снова посмотрел на ее потоки и содрогнулся — они окунулись в совершенно тошнотворные цвета. Каждый вдох затягивал силу в его легкие спиралями и нитями сверкающей дымки, от которой кружилась голова. Более того, Эрик почувствовал, что By находится где-то поблизости и смотрит на них безумным взглядом, почти неспособным воспринимать образы, однако теперь сосредоточившимся на нем. В воздухе разлилась бескрайняя печаль, затопившая все вокруг. У Эрика закружилась голова, перед глазами замелькали видения — океаны слез, превратившихся в кровь и вздымающихся огромными волнами прилива, сотни забытых мечтаний, которым не суждено было сбыться, голый лес из мертвых серых стволов, в котором давно не осталось жизни, и над всем этим — плач, плач, плач…
Он свалился со спины Кейса, хотя самому Эрику казалось, что его сдернули сильные руки. Воздух держал его точно так же, как вода. Но он попал в водоворот, поплыл по течению, лишенный собственной воли. Поток швырял и крутил его — перед глазами мелькал то белоснежный купол неба, то земля далеко внизу, усеянная мертвыми, то Замок, огромный, как планета, или бог, или невесть что еще. Кружилась голова, его тошнило, он словно стал вопросом, который обдумывает могучее, но лишенное рассудка сознание. «Я не представляю для тебя угрозы, — запоздало заверил его Эрик. — Ты с легкостью вертишь мною на ветру. Я насекомое. Я ничто. Я вот-вот умру в одиночестве. Все по Его воле».
Но он был не одинок. Азиель оказалась рядом с ним, в ее глазах плескался бескрайний ужас, дикий крик терялся в неистовстве силы и реве ветра.
Что-то несло их обоих вперед, пока прямо перед молодыми людьми неожиданно не оказались окна замка. Боевые маги хрипло кричали поблизости, как вестники смерти. Эрик схватил Азиель за руку и почувствовал, как она до боли стиснула его пальцы в ответ, вне себя от ужаса. Замок, казалось, сам затягивал их в себя, как в том видении, навеянном чешуйкой, в которое Эрик окунулся в доме Фауль, когда глаза могучего Вьина ярко блестели в маленьком отверстии его темницы, как две звезды, заточенные в западне.
«Наблюдают ли они за мной сейчас?» — подумал Эрик. Откуда-то он знал ответ. Да.
Глава 30
Открытие
Блейн размахнулся и ударил посохом по стволу дерева — редкое проявление гнева, обычно заметного только по пульсации алых нитей в его многоцветной мантии и в выражении сердитого лица, разумеется. Он с отвращением швырнул под ноги Киоуну амулеты и обереги, снятые с тела Тауна, — кольцо, позволявшее противостоять огню и холоду, серьга-талисман, довольно мощный кстати, позволяющий отклонять атакующие заклинания, и два других, предназначения которых рыжий пока не знал, а потому не решился надеть и выяснить опытным путем. Определенно сейчас был не самый подходящий момент задавать Блейну вопросы.
Киоун наблюдал за Стратегом, гадая, сколько еще будет необходимо хранить ему верность. В последнее время он начал уставать от этой игры, и вспышки гнева, которым был подвержен маг, утомляли.
— Перекушен надвое! — орал Блейн. — Я должен был защитить его; такие воины — не корм для драконов! Надо было взять с собой тебя, покусанный бешеными крысами ублюдок!
Посох Стратега едва не повредил рыжему голень. В последний момент он подскочил, чтобы удар пришелся по стволу дерева. Такую атаку вполне можно считать беззлобной, даже, пожалуй, проявлением некоей привязанности; вот если бы Блейн прибегнул к магии, пришла бы пора уносить ноги — или воткнуть клинок ему в бок.
— Я полагаю, что честно заслужил свое место, Стратег, — ровно произнес Киоун.
— Некоторые тоже так считают, но пока от тебя толку было маловато.
Киоун счел, что, пожалуй, ему повезло, что Блейн не видел, как его «верный слуга» кромсал уязвимые места башни, спасая свою шкуру во время нападения боевых магов. Вслух же он произнес:
— Ты не видел, как я убил Анфена.
Но Блейн не обратил на это заявление никакого внимания:
— Эх! Энвидис где-то на юге нянчится с идиотом. Эвелль стала драконьей шлюхой. Он не должен был оставлять ее себе! Тауна перегрызли надвое, и теперь мне остался зеленый юнец, недоросль!
— У вас есть план, Стратег, или мне как раз посчастливилось наблюдать его построение?
— Не умничай со мной, кусок дерьма! — бросил Блейн, но теперь в его голосе ясно прозвучала усталость. Он привалился спиной к дереву, глядя на покинутую башню, где по-прежнему можно было разглядеть силуэт высокого мага в одном из окон на фоне льющегося из комнаты золотистого света. Все строение казалось его естественным продолжением — или скорее он сам походил на один из органов живого здания. — Да, ты по-прежнему чувствуешь меня, — пробормотал Блейн. — Ну давай, посиди эту ночь без сна, гадая, что я задумал. Боги! И это лучшая месть, на которую я сейчас способен! Как низко я пал!
— Кто он вообще такой?
Блейн раздраженно зачастил:
— Его зовут Домудесс. Я его хорошо помню. Когда мы встречались в последний раз, до мастера ему было далеко, он тогда вообще был один из самых безнадежных учеников. Мальчик на побегушках! Как давно это было… Не знаю, сколько у него теперь силы, но коварства и знаний явно прибавилось. Полезных знаний, — вздохнул Блейн.
— Каков твой план, Стратег?
— Нет у меня никакого плана! Мы в дерьме! И наши мозги тоже! Мы пришли сюда, чтобы создать новый союз. Все отказались. Нет, это, конечно, можно понять. Я бы предал их, вне всякого сомнения, но гораздо позже, когда мы достигли бы общей цели. Вот этого они так и не захотели понять. Они так искренне верят в собственную чистоту и незапятнанность! Идиоты. Я играю в игры! Думаете, я хочу править мертвым и разлагающимся миром?! Что ж, эта честь теперь всецело принадлежит им, таким принципиальным! Идиоты!
