Пролог
За пределами времени
По Великой Разделительной Дороге грохотали копыта. Их цокот — быстрый, целеустремленный. Мир обретает мягкие, приглушенные, размытые края, как во сне, глубокие лиловые сумерки словно просачиваются сквозь воду. Фрагменты воспоминаний, как осколки разбитой вазы, плавают в темном бассейне, но не прорывают гладкую поверхность. Есть только стук копыт, который все приближается.
Сердце человека, было замершее, теперь бьется в такт цокоту. Он стонет. Тепло разливается в похолодевшей плоти, толчками, пока не доходит до неподвижных ледяных пальцев. Он не может вспомнить ничего, ничегошеньки — ни имени, ни того, как оказался здесь в луже крови. Рука медленно направляется к животу, она знает то, о чем позабыл разум. Затем пальцы ощупывают шею.
Свет приближается к нему с юга, разгорается, поглощает его, а затем пульсирующими волнами накатывает жар. Над ним возвышается всадник, резко остановивший жеребца, натянув поводья. Конь серебристого цвета с гривой, сияющей ярче драгоценных камней. Хотя животное послушно замерло на месте, человек по-прежнему слышит цокот копыт.
— Кто ты? — хрипло спрашивает он.
Тихий властный голос отвечает:
— Я Доблесть. Твоя смерть отложена.
Вокруг богини вспыхивает свет, заполняя весь сущий мир. Человека переполняет ощущение полета, словно он плывет в этом мареве, смеясь, забывая обо всем и зная одну лишь радость — вплоть до того мига, пока глас всевышней не притягивает его вновь к Великой Разделительной Дороге и луже крови.
— Внимай мне, — велит Доблесть. — Второго помилования не будет, если ты падешь вновь. Ни для тебя, ни для кого бы то ни было. Я изменила весь мир, чтобы вернуть тебе эту смертную жизнь. Я не сумею сделать этого вновь, иначе мой создатель воспрянет в гневе. Ты понимаешь?
— Понимаю, моя спасительница, — покорно произносит он, ничего не понимая.
Он пытается разглядеть лицо богини, но не может разобрать черты в лучах бьющего в глаза света. Он чувствует взгляд Доблести на себе, полный одновременно холода и тепла.
— Встань вновь. Ты воин, а не слуга.
Он с трудом поднимается на ноги.
— Какова цель моей жизни, милосердная?
— Действуй так, как считаешь нужным, свободно, пока смерть не заберет тебя. Однажды это случится. Но одно я скажу: не служи выводку. Пусть грядет то, что должно. Я могу покинуть эту землю либо остаться здесь.
— Но, спасительница, с чего тебе уходить? — Эта мысль наполнила его глубочайшей грустью.
— Выводок рвется на свободу, они хотят, чтобы мы, Духи, исчезли. Наступит день, когда мне придется отправиться воевать. Я не знаю своего будущего.
Свет, коконом окружающий Доблесть, начинает гаснуть.
— Постой! Я люблю тебя всем сердцем! Останься со мной! Я не понял твоих слов, моя спасительница!
— Тогда слушай. Есть два великих Дракона, не один. И сейчас они стоят друг перед другом, беззащитные. Наш еще спит, дальний давно проснулся. Они склоняются к войне. Точка Противостояния — Конец Мира, где раньше стояла Стена. Где наша Великая Дорога встречается со своей родной сестрой.
Доблесть сбрасывает на землю нагрудный доспех, сделанный из гибких пластин. Он падает беззвучно. Поверх она кидает меч в ножнах.
— Я отдам тебе часть себя, — говорит Доблесть, — чтобы хоть ею остаться здесь, если меня отошлют прочь. Я не могу более ничем помочь смертному. Возьми этот меч и доспех. Если найдешь себе достойного скакуна, шепни ему мое имя, и он будет служить тебе. Но не служи выводку. Ибо Маятник качнулся. Слышишь меня? Маятник качнулся.
