третий раз звал Малло господина Дювал в кубрик, но он оставался наверху, промокнув до нитки, не замечая скатывающихся за воротник пальто капель и лишь постоянно протирал круглые очки большим скомканным платком. Брызги мешали ему разглядеть то, что уже маячило на причале высокую девичью фигурку, призывно машущую рукой приближающемуся катеру…
Виктория ждала Бенджамена Уилси. Она даже не представляла, как выглядит внук Августы, да старушка и сама руководствовалась лишь маленьким цветным фото, сделанным, вероятно, для документов и присланном Августе в одном из его писем. Строгий, серьезный господин, большой лоб с залысинами, крупный нос. Из-под воротничка темно-зеленого свитера высунулся лишь один уголок воротничка: вот поди догадайся, что это известный писатель и к тому же — богач. Похож на учителя по физкультуре Ованеса Суреновича, хотя и не армянин. Заметив приближающийся катер, Виктория замахала руками, забравшись на круглый валун. Сегодня она вела себя так, будто ничего не случилось. Она ходила, дышала и улыбалась по-прежнему, но она стала совсем другой. Жан-Поль нетерпеливо перемахнул через борт, не дожидаясь пока Малло окончательно пришвартует катер и бросился навстречу встречавшей его девушке. Да так и остался стоять с распахнутыми для объятья руками, ощутив вдруг липкость дождя, промозглость ветра и тяжесть уголков губ, разочарованно поползших вниз… Обман, опять обман. Все тот же мираж — та же остроносая ворона вместо Антонии улыбается ему побледневшими от холода губами.
— Здравствуй! Я не знала, что ты приедешь. Мы ведь знакомы помнишь, у Динстлера? Я — Вика.
— Конечно помню, только ты была вся в бинтах. Теперь, кажется, все в порядке? Говоришь ты совсем здорово. Точно парижанка… — выдавил комплимент удрученный Жан-Поль. — Ага. Элиза Дулитл, которую можно звать на светский раут, — улыбнулась Вика.
— Ты читала Шоу? Ведь ты — славянка?
— Я русская. Но знаю и Бодлера и Ронсара и Рембо и Апполинера, а также…
— Господи, да ты собралась перечислить всю французскую классику? — удивился Жан-Поль. Они поднимались по лестнице, вслед за Малло, забравшим из катера ящик с фруктами.
— Да, нас хорошо учили. Мы даже разыгрывали сценки из «Сида.» Корнел, читали Расина… Ну и, конечно, всю мировую литературу тоже…
— А что, там уже полно гостей? — в пол уха слушал девушку Жан-Поль, думая лишь о том, прибыла ли Антония.
— Кажется, все на месте. Только один гость из Америки что-то запаздывает. Я его встречала. Во всяком случае твои родители и сестра уже давно здесь… У тебя такой славный отец… У меня был тоже очень веселый…
Жан-Поль остановился, передыхая:
— Почему был? Ты хотела сказать есть.
— Я уже не путаю простейшие временные формы. Мой отец погиб этим летом. А ты… ты совершенно мокрый… Она замолчала, обидевшись на себя за неуместную откровенность… В доме все уже хватились Вику и бросились к ней, а не к гостю.
— Боже мой, зачем ты нас так пугаешь, детка! — малодраматично всплеснула руками Августа.
— Я хотела встретить господина Уилси. А привела вам этого промокшего юношу.
— Бенджамен только что звонил. Он не приедет. У него что-то в последний момент не получилось с визой. Право, я так ждала этой встречи с внуком! — обратилась «маргаритка» уже к сочувственно кивающей Елизавете Григорьевне. Дани и Сильвия попеременно обнимали сына, а за колени его крепко уцепилась Мари. Жан-Поль поднял сестру на руки:
— Ого, тяжеленная стала! Теперь на шее не потаскаешь… А ну, посмотри на меня? Вылитая Дюваль.
— Отпусти, намочишь! — спрыгнула девочка на пол, отряхивая праздничное платье. — Ты что — тонул? Под елкой я и для тебя подарок припрятала!
— Живо переодеваться! Не хватает нам сегодня вечером второго больного! — скомандовала Сильвия. — А кого еще сразила непогода? Надеюсь, с дядей Ехи все в порядке? — Жан-Поль сбросил мокрое пальто и присел, расшнуровывая ботинки. — Лучше их сразу выбросить — полны воды.
— Йохим приводит в чувства Антонию, ее, кажется, укачало. Надеюсь ничего серьезного. Переодевайся — и выпьем по рюмочке грога! — похлопал Дани сына по спине, — да ты, старик, уже выше меня. Я-то думал, что растут только до 16 лет.
— Глупости, Тони растет до сих пор. Ей регулярно замеряют рост: уже 173 см, — заметил с балюстрады второго этажа Артур. — Наша «больная» в полном порядке. Сейчас мадмуазель облачится в свой вечерний туалет и предстанет перед вашими очами… Но вначале, конечно, ванна, беседы с матушкой и бабушкой… Ох, непросто быть воспитанной девицей.
Жан-Поль не слушал: в висках стучала кровь, пульсирующая мощными, ликующими толчками: «Тони здесь! Черта с два он заболеет в такой вечер!»
10
…Алиса тревожно смотрела на посеревшее лицо дочери. Как она боялась этих загадочных недомоганий, аж колени подкашивались. А молящий взгляд все время обращался к Йохим.
— Алиса, оставь меня на пару минут с Тони, — попросил он и, выпроводив мать, устроил девушке подробнейший допрос, в результате которого из дебрей невнятных симптомов, неожиданно выступила совершенно стройная версия. Йохим с облегчением вздохнул. Ничего особенного. Не то. Не самое страшное. Девушка просто-напросто беременна. Он даже удивился, насколько нелепыми были первые мысли при взгляде на эту фантастическую красавицу, так чудесно повторяющую юную Алису. «Молодец, Пигмалион, отличная работа! Лучшее твое, творение… Неповторима!» — ликовало тщеславие профессора… «Это же твоя родная дочь, твоя дочь, болван! — спорил с ним голос отца. Твоя девочка готовится стать матерью! А следовательно, ты сам будешь дедом!» …Но где же радостное потрясение, страх и восторг? Нету, увы, нету. Господи, какая нелепость…
— Отдохни, девочка. Я не могу сказать точно, надо сделать простейший анализ, но мне кажется, диагноз вполне обнадеживает — ты, возможно, беременна, — Йохим попытался улыбнуться, но не вышло. А вся речь прозвучала как признание врача, обнаружившего у больного СПИД. И точно такая реакция отразилась на лице больной: она изумленно открыла рот, хватая воздух и еле-еле вымолвила: «н-не-может быть…» Йохим позвал к Антонии ожидавшую у двери Алису:
— Ничего серьезного. Она тебе сама все расскажет. С моей стороны все чисто. Здесь совсем другое. Он вышел на террасу, где когда-то июньской ночью под звездным небом мечтала о будущем вся компания… Сейчас здесь было темно, сыро и лишь на каменные плиты ложились квадраты цветного света из гостиной, где Мэри пробовала зажигать гирлянду праздничных лампочек, привезенную ею в подарок Крису: лампочки, управляемые маленьким автоматом, мерцали то вместе, то поочередно, образуя миниатюрное северное сияние. Ветер пах морем и навсегда ушедшей тревогой дерзаний. Угрожающее рокотание волн внизу и накрапывание дождя не вызывал смутного желания ринуться в бурю, наперекор стихии и собственному страху. Тянуло в теплую полудрему и тихое одиночество. Как же случилось, что
