Оглушенный, но не выпуская топора, он умело откатился от того места, где стоял скалтум. Кровь из разбитой головы лилась потоком, заливая глаза. Кое-как приподнявшись на колено здоровой ноги, он просто стал размахивать и крутить топором перед собой. Но топор горца свистел в пустоте. Крал, наконец, отер кровь и увидел, что скалтум, зажав обрубок кисти под мышкой, другой лапой пытается остановить фонтан черной крови, хлещущий из раны.
Крал с недоумением взирал на раны скалтума. Как же его простой топор вдруг смог победить черную магию? Почему? Горец мысленно возблагодарил своих богов. Теперь, как бы то ни было, он и в самом деле имеет шанс смыть свой позор. В прошлый раз он ускользнул от чудовищ с помощью своего хитрого трусливого языка, но сегодня он покажет им свое настоящее лицо!
Скалтум, наконец, понял тщетность усилий и бросил отрубленную кисть. Кровь из запястья текла уже густая, и чудовище снова с каким-то недоумением уставилось теперь на обрубленное запястье.
За скалтумом Крал вдруг четко увидел лицо Елены, с которой не сводил глаз тот, который пытался высвободить ноги из корней, а передние лапы из веток. Сейчас угрозы он не представлял, но раненый все еще был силен; у него была сильная рука с острыми когтями, ноги и полный зубов рот, и потому прежде, чем бросаться на помощь девочке, надо было обезоружить его полностью. Теперь тварь все время держалась начеку и вместо того, чтобы слепо нападать, стала обдумывать свои действия. Теперь от него нечего было ждать безрассудного нападения.
Но Крал знал, что делать. Надо подманить чудовище как можно ближе к себе. И, набрав полную грудь воздуха, горец вспомнил костры родины и позволил магии покинуть сердце. Он больше не был скалой, а стал снова живой и ранимой плотью. Раненое бедро вспыхнуло мучительной болью, разрывая жилы и кости. В голове у горца помутилось, и он рухнул в грязь.
Правда, гигант еще из последних сил сохранял сознание, но бороться с подступающей болью с каждой секундой становилось все труднее. Сквозь пелену надвигающегося беспамятства Крал услышал довольное хихиканье скалтума, нацелившегося на свою беззащитную жертву:
— Вот уж порадуюсссь твоему мясссу, горный червяк, — прошипел скалтум.
Крал заставил себя открыть глаза. Он лежал на боку и видел прямо перед собой когти, прочно вцепившиеся в землю на расстоянии всего лишь ладони от лица. Горец еще успел вовремя отвернуть голову, и нацеленные в его горло зубы промахнулись, а потом, превозмогая боль, рывком откатился прочь, подняв руку и широким полукругом занеся топор.
Оставался последний шанс, и он знал, что топор попал по скалтуму, но как и куда?
Спустя несколько секунд горец остановился и посмотрел на свою работу: скалтум, вытянувшись, лежал неподалеку. Голова его валялась поодаль.
Хвала богам!
Крал снова привстал на колено, но это усилие стоило ему всех сил, и черная пелена обморока едва не поглотила его. Мерик и Нилен были не в лучшем состоянии. Нюмфая лежала, скорчившись у самого основания ели, одной рукой бессильно хватаясь за ствол. Ель еще слабо шевелилась, но толку теперь от этого было мало. Мерик тоже стоял на коленях, полностью измотанный. Никакой свет не исходил больше из его худой фигуры.
Второй скалтум уже благополучно рвал последние удерживающие его корни и освобождался от слабых ветвей дерева. Еще секунда — и он свободен, Елена лежала в двух шагах от него и в ужасе занесла над головой дрожащую руку. Крал видел, как блестят на ее глазах слезы.
Горец понимал, что девушка находится почти в таком же полубессознательном состоянии от страха, как и он от боли. Но его темнота обжигала, а ее обещала прохладу вечного успокоения.
«Не теряй своего сердца!» — мысленно крикнул ей гигант и поднял топор в последний раз. Добраться до Елены невозможно, как и до скалтума. Но что не может сделать он сам, сможет его топор!
Нужно только найти силы, чтобы бросить его!
Заводя руку назад, горец молил богов, чтобы они исполнили это его последнее желание, и, закрыв глаза, напряг все мускулы плеча и спины. Топор выскользнул из руки, послушный приказу мысли и тела.
И, описывая медленные круги, топор полетел к цели.
И от этого полета зависела теперь судьба девушки. Крал знал, что миссия его исполнена, и позволил тьме унести себя. Раздался протяжный стон, и массивное тело горца рухнуло в грязь.
Елена видела летящий к ней топор, но не сделала и шагу, чтобы избежать своей участи. Она просто покорно прикрыла глаза. Пусть он вонзиться в нее — и это принесет конец всем мучениям.
Вот над головой что-то громко просвистело, и девушка упала на колени.
Но вдруг до нее донесся такой знакомый голос, это кричал Эррил:
— Елена, беги!
Девушка с трудом поняла смысл услышанного, но, открыв глаза, с удивлением увидела, что ее грозный страж, хотя и стоит по-прежнему рядом, однако из его груди, подобно третьей руке, торчит длинное древко топора Крала. Лезвие же полностью ушло внутрь. Из раны медленно сочилась кровь.
Скалтум стоял, положив пальцы на рукоять. Его сотрясал кашель, от которого кровь начинала вытекать толчками, а спустя еще несколько мгновений, чудовище рухнуло на колени, оказавшись, по насмешке судьбы, в той же позе, что и девушка рядом с ним. Из пасти скалтума хлынула черная кровь, едва не облившая Елену.
— Назад! — крикнул Эррил.
— Елена, родная, беги! — голос дяди разрушил, наконец, оцепенение, в которое привел девушку вид раненого скалтума, она обрела способность двигаться, но оторвать взгляд от умирающего чудовища так и не могла.
Крылья скалтума опустились в грязь, глаза стали тревожно перебегать по поляне до тех пор, пока не остановились на лице Рокингема. Коготь слабо поднялся и указал на предателя, и, разбрызгивая вокруг черную пену, скалтум проговорил:
— Кровь взывает к праву первородссства! Най гору тум скал мор!
И Елена в тот же миг почувствовала, как некая сила от подыхающего чудовища пронеслась над ее головой. Волосы у нее на голове зашевелились от ужаса. Скалтум опрокинулся на спину, и древко топора уткнулось прямо в нависшие тучи. Грудь его поднялась в последний раз, и изо рта рванулся вверх чудовищный фонтан черной крови. Затем он затих.
Все еще смотрели на мертвого скалтума, когда Рокингем вдруг начал задыхаться, хватаясь за горло. Он уже не обращал внимания на рычание волка и на то, что происходило перед ним. Лицо его густо побагровело, глаза выкатились из орбит.
Начальник кордегардии протянул руку по направлению к Елене:
— Помогите! — прохрипел он.
Но тело его завалилось назад и вытянулось, хотя он еще умудрялся стоять, балансируя на самых носках.
— Линора! — вдруг вырвалось из его губ забытое имя и унеслось в темное небо. Потом раздался хруст ломаемого хребта, и, как тряпичная кукла, Рокингем замертво рухнул на землю.
