– Будете лично докладывать Председателю, – распорядился он холодно.
Было совершенно очевидно, что и Крючков не хочет «подставляться», известно, что на Руси гонцам с дурной вестью всегда рубят головы. Уже на следующий день я выехал из нашей штаб-квартиры в Ясенево в приемную Председателя на Лубянке. Принял он меня нормально и выслушал чрезвычайно внимательно, хотя, признаться, я ожидал острой дискуссии и даже разноса за плохие прогнозы. Он был молчалив, однако дружелюбно со мной попрощался. То-то было мое удивление, когда через две недели меня вызвали в Управление кадров и сообщили об увольнении по выслуге лет, при этом по приказу, подписанному Андроповым, я был вычищен из резерва КГБ и даже лишен ведомственной поликлиники – жесткость необычайная…
– Михаил Петрович, сейчас время позднее, но не могли бы вы ко мне заехать?
– Конечно, Юрий Владимирович! – ответил я сразу. Сердце мое забилось от волнения: как еще мог чувствовать себя пенсионер, выброшенный на мусорную свалку и вдруг теперь… – Прямо на Лубянку?
– Нет. В Колпачный. Машину за вами в целях конспирации я посылать не буду. Проверьтесь, нет ли за вами «хвоста». Хорошо?
– Так точно, Юрий Владимирович!
Долгая служба в разведке отучила меня от лишних вопросов, особенно по телефону.
В представительском особняке в Колпачном переулке, где жил когда-то шеф Смерша Виктор Семенович Абакумов, расстрелянный после смерти Сталина, я бывал неоднократно на различных переговорах с руководителями разведок социалистических стран. Через час я уже нажимал кнопку у входа в особняк. К моему великому удивлению, дверь мне открыл сам Юрий Владимирович.
– Не замерзли? – Он ласково улыбался. Мы сразу же прошли на второй этаж, в кабинет орехового дерева, уставленный стеллажами с книгами, и расположились в креслах. Юрий Владимирович включил самовар и вынул из буфета печенье и сушки. – Ну, как вам на пенсии?
– Как вам сказать… Вот из поликлиники выперли…
– Я сознательно постарался вас изолировать от чекистской среды, – улыбнулся Андропов. – Вы не очень на меня обиделись?
Я промолчал.
– Ну, тогда извините меня! Вы поняли, почему вас уволили?
– Думаю, из-за моих прогнозов, – прямо сказал я, ожидая бури.
– Ваших великолепных прогнозов, – поправил Андропов, повергнув меня в изумление. – Ничего ужаснее я не читал, честно говоря, после этого я не спал несколько ночей. Однако они положили конец моим сомнениям. Выхода нет. Вы готовы выполнить мое задание особой важности?
– Несомненно, – ответил я совершенно искренне, ибо, скажу честно, всегда боготворил Юрия Владимировича.
– Я задал этот вопрос для формы, – улыбнулся Юрий Владимирович. – Слава богу, я знаю все о вашей жизни и ваших настроениях, даже, наверное, больше, чем знаете вы сами…
В последнем сомнений у меня не было: после пенсии я явственно почувствовал, что нахожусь в активнейшей разработке, квартирa прослушивалась, и всю мою жизнь контролировало наружное наблюдение.
– Все, что вы предсказали, – ужасная правда, – продолжал Андропов. – Этот процесс необратим, еще Лев Давидович Троцкий предвидел разложение партии и термидор. Наша с вами стратегическая задача – восстановить истинный социализм, избавившись ото всех наслоений прошлого.
– А вы уверены, что он нужен нашему народу, Юрий Владимирович? – позволил я себе некоторую идеологическую дерзость.
– Я убежден в том, что эта страна создана для коллективного общежития. Большинство народа может жить не иначе как за счет энергичного и талантливого меньшинства. Эту массу невозможно заставить работать, более того, она сразу начинает бунтовать. Какой выход? Уничтожить почти весь народ? Но это сталинщина! Остается единственное: создать новое общество.
– Извините меня за откровенность, Юрий Владимирович, но ваши первые шаги на ниве генсека, на мой взгляд, не ведут ни в малейшей степени к этому. Неужели вы думаете, что, ловя на улице бездельников и строго учитывая время прихода на работу, мы подвигнем людей на строительство социализма? А ваше решение о снижении цены на водку, завоевавшее популярность в народе…
– Цинично? – спросил Андропов, улыбаясь.
– Да! – воспалился я.
– Вы уяснили нашу стратегическую задачу, но пока не поняли пути ее достижения. Система умерла, и восстановить ее невозможно, да и не надо, зачем нам нужен живой труп? Задача состоит в том, чтобы окончательно уничтожить ее и построить на ее месте истинный социализм, который поддерживал бы весь народ! Весь народ, причем на свободных выборах!
– Признаться, Юрий Владимирович, я не совсем вас понимаю. Не будет ли это опасной маниловщиной – поверить в социалистический энтузиазм народа?
– Вот тут мы и переходим к сути операции. Любовь к социализму вырастет у нас из ненависти к капитализму. Поэтому вам поручается составить план внедрения капитализма в СССР, причем не мягкого, шведского социал-демократического типа. Мы должны ввергнуть страну в дикий, необузданный капитализм, где царит закон джунглей.
Председатель внимательно посмотрел на меня.
– Я все понял, Юрий Владимирович. Но не слишком ли это будет большим испытанием для нашего народа?
– Конечно, невероятно большим, но иного пути нет! Неужели вы считаете, что наша жалкая пропаганда может пробудить ненависть к капитализму? Только собственная практика. Для того чтобы прочувствовать пирог, его нужно съесть – это еще папаша Фридрих (он имел в виду Энгельса. – Авт.) писал. В ваше распоряжение я передаю все свои личные шифры и право полностью использовать и наше наружное наблюдение, и подслушивание, и необходимую агентуру. Естественно, счета и здесь, и в западных банках. Вы так и останетесь в тени, прикрытия будете выбирать себе сами в зависимости от обстоятельств… Вам не нравятся мои любимые сушки, Михаил Петрович? Что-то вы ничего не едите… – Юрий Владимирович пристально смотрел на меня сквозь очки.
– Да мои мозги уже закрутились, как все это лучше организовать…
Для приличия я взял сушку и немного погрыз ее.
– Пусть они покрутятся, а через месяц ровно в девять вечера я буду ожидать вас здесь с первыми наметками по операции.
Юрий Владимирович обнял меня за плечи (такого не бывало никогда) и повел вниз по лестнице.
– Что интересного у нас в культуре? – спросил он по ходу движения, видимо, желая избавить нашу беседу от некоторой профессиональной зацикленности.
– Только что смотрел «Фронт в тылу врага», – заметил я. – По роману Семена Кузьмича (Цвигун, зампред КГБ. – Авт.). Тихонов там очень хорош.
– За «Фронт…» Вячеслав получил специальную премию на 15-м Всесоюзном кинофестивале в Таллинне. Мы там дали призы и Габриловичу с Юткевичем за воплощение на экране ленинской темы. Как парадоксально устроен мир: и Штирлиц, и Ленин на экране – полная фикция! Ничего подобного в жизни не было! Вот и цена всей системы!
