– Чепуха! Я постараюсь присмотреть за ней, как если бы она была моей дочерью.
Клари уселся за стол, сложил руки, а поверх них склонил свою голову.
– Зачем?
– Что?
– Зачем тебе она? Ты совершаешь огромную ошибку. Послушайте, Кэмпион, и рассудите нас. Я пытался внушить это обезумевшей старушенции, которую, заметьте, люблю больше родной матери, что она не в силах спасти от гибели весь мир. Разве я не прав?
Реакция Рене оказалась неожиданно бурной.
– Свинья ты, и больше никто! – Она выпучила глаза в попытке создать зримый образ этого животного. – Свинья! Впрочем, это даже не твоя вина. С твоей матушкой все было в порядке. Я с ней дружила и не встречала более великодушной женщины, чем она. Но вот твой папочка… Сейчас в тебе я вижу образ и подобие этой крысы.
Мистер Грейс даже не попытался вступиться за отца, однако поник и глубоко вздохнул. Кэмпион сообразил, что удар был нанесен ниже пояса. Рене тоже поняла это, хотя и не стала извиняться за сказанное, но принялась оправдываться и пояснять суть своих намерений:
– И вообще не следует тревожиться из-за поступков других людей. Захочу – и выделю семье наверху больше места, чем они могут себе позволить оплачивать. Мне решать, что делать, а чего нет. А уж крутиться в банке и пытаться выведать у старика Конгрива сведения о состоянии моего счета! Ни в какие ворота не лезет. Настоящие джентльмены так себя не ведут.
– Меня оболгали, – сказал Кларри, но не слишком убедительно. – Кроме того, из Конгрива много не вытянешь. Наоборот, он сам выкачивает из меня гораздо больше информации. Он пользовался знакомством со мной, и я рассказывал тебе об этом, а ты отвечала, что банкиры вечно копаются в чужих делах, суют свой нос куда их не просят.
– Да ты еще и скользкий, как угорь. – Рене улыбнулась Кэмпиону. – В общем, я прекрасно знаю, что делаю.
– Ладно, поступай по-своему, – голос Кларри звучал устало. – Я лишь хотел уберечь тебя от ошибок, старая ты идиотка. Я же прекрасно вижу, сколько ты приютила умников, которые получают больше, чем могут оплатить. Знать не хочу, почему ты держишь их у себя на подобных условиях, хотя любому это показалось бы нелепым. Я лишь пытался выяснить, не вредишь ли ты себе. А раз ты утверждаешь, что тебе все нипочем и ты не собираешься открыть у себя нищенский приют, то мне лучше помалкивать. Пусти к себе под крышу двух влюбленных голубков, милочка, а заодно с ними еще пол-улицы – мне отныне безразлично.
Мисс Роупер не удержалась и поцеловала его.
– Я принимаю твои извинения, – произнесла она. – Только постарайся ничего больше не испортить в наших отношениях. И приучись снимать шляпу в помещении, милый. Посмотри, Альберт обучен этому.
– Извини, я, конечно, дурно воспитан! – заявил мистер Грейс, сорвал с головы ставший яблоком раздора фетр и швырнул шляпу на плиту между дымящимися кастрюлями, после чего от нее сразу пошел пренеприятный запах. Злость мисс Роупер вспыхнула с новой силой. Движениями быстрыми, как у ящерицы, она сняла с крючка кочергу и с ее помощью сунула шляпу в огонь печного очага. Потом для верности придавила сверху металлической подставкой для сковородок, сделав невозможными любые попытки спасти вещь из пламени. А затем, больше не оборачиваясь, занялась кухонными делами, передвигая кастрюли и чайники так, словно не существовало в мире ничего более важного.
Побледневший, со слезами гнева, Кларри поднялся и открыл рот.
Мистер Кэмпион, не видя смысла задерживаться в кухне, оставил парочку старых друзей наедине, сбежав через дверь, которая вела к задней лестнице дома. И там буквально натолкнулся, чуть не упав, на мисс Лав, стоявшую на коленях рядом с ведром у начала ступенек.
– Он ушел? Я спрашиваю, он свалил от нас? – спросила она, удерживая равновесие, ухватившись пальцами за его рукав. – Мне не все слышно. Я говорю, мне не все слышно.
Поскольку она кричала, сама не сознавая этого, мистер Кэмпион понял, что ей не было слышно вообще ничего.
– Надеюсь, не ушел, – ответил он.
– Вот и я тоже, – отозвалась она нежданно тихим голосом, а потом вдруг добавила: – Хотя все это смешно, ей-богу. Я говорю, все очень смешно.
Протискиваясь мимо нее, мистер Кэмпион понял, что от него не просто ожидали какой-то реакции, а делали ее необходимой и обязательной.
– Разве смешно? – переспросил он, добираясь до первой ступеньки.
– Разумеется. – Мисс Лав приблизила свое красное старушечье лицо почти вплотную к нему. – С какой стати ей столько давать жильцам почти бесплатно? Они же всего-навсего постояльцы, верно? Такое ощущение, что она им всем что-то задолжала. Я говорю, можно подумать, она им всем должна. Чем-то обязана.
Визгливо произнесенные слова, столь похожие на остро подмеченную реальность, настолько перекликались с его собственными мыслями, что заставили задержаться.
– Поднимаетесь к себе в комнату? – спросила мисс Лав, а затем внезапно выдала: – Знаете что? Я никому не говорила. И вам тоже. А сама сошла с ума, понимаете? Все, что произошло, заставило меня свихнуться. Я плохо соображаю. У вас в комнате сидит джентльмен. Явился полчаса назад. На вид такой весь важный. Я говорю: он очень важный, этот мистер. Только потому я его и впустила к вам.
– Неужели? – удивился мистер Кэмпион, не ждавший гостей.
Он стал подниматься по лестнице. Вдогонку ему несся пронзительный голос:
– Я никого из простых к вам не впустила бы, потому что никогда не знаешь – чего доброго, потом пропадут какие-нибудь вещи. Я говорю: впустишь кого ни попадя, а потом вещей недосчитаешься.
Да ее визг по всему дому слышен, подумал Кэмпион и затем с изумлением замер перед дверью собственной спальни. Изнутри отчетливо доносились звуки разговора. Слов он не мог разобрать, но тональность подразумевала вежливое общение цивилизованных людей. Нечто вроде светской беседы. Удивленно вздернув брови, он открыл дверь и вошел.
Мисс Эвадна восседала на «троне» перед туалетным столиком спиной к зеркалу. На ней была все та же пестрая шаль, в которой Кэмпион впервые увидел ее, но теперь она набросила на плечи кружевную косынку и украсила палец своей крупной, однако изящной руки бриллиантовым кольцом, оправленным в старинное золото. У ног, сражаясь с вилкой электрического чайника и пытаясь починить ее с помощью пилочки для ногтей, стоял на коленях седовласый мужчина в строгом черном пиджаке и в полосатых брюках. Когда он поднял голову, Кэмпион узнал в нем сэра Уильяма Глоссопа, эксперта по вопросам денежного обращения и советника министерства финансов, они были представлены друг другу, но не более.
Глава XVIII. Ниточка с Треднидл-стрит
Стоило Кэмпиону войти, электрик-любитель обрадовался и хотел подняться, но мисс Палиноуд жестом удержала его в коленопреклоненной позе.
– Продолжайте, пожалуйста. У вас хорошо получается, – ее отточенный голос интеллектуалки звучал властно. – Мне кажется, маленький винтик должен попасть вот в это отверстие. Впрочем, может, и нет. Вас подолгу не бывает дома, – добавила она, обращаясь к Кэмпиону. Упрек получился мягким. – Я стараюсь как можно лучше подготовиться к своему завтрашнему маленькому приему, но заметила, что эта сложная вещица совсем развалилась. Так досадно! А сама я, боюсь, не слишком хорошо умею работать руками.
