Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
Панкратов был приятно удивлен, что царские дети, в отличие от матери, отлично говорили по-русски, но его поражало другое:
…Когда рассказываешь им о самых обыкновенных вещах, как будто бы ничего не видели, ничего не читали, ничего не слышали… такие взрослые дети и так мало знают русскую литературу, так мало развиты. Они мало читали Пушкина, Лермонтова еще меньше, а о Некрасове и не слыхали.
Ему было обидно, и он взялся познакомить вверенное его опеке семейство со стихами своего любимого поэта. «Все слушали, даже бывший царь и Александра Федоровна». Напрасно комиссар удивлялся. Императрица, так и не освоившая русского языка, не встретила никого, кто приохотил бы ее к чтению. Круг ее общения был узок, интеллектуалов в нем не наблюдалось. Так что литература – зеркало русской жизни – была ей недоступна. Да и неинтересна. Поразительно другое: ее супруг впервые прочитал «Войну и мир», когда был уже не императором, а гражданином Романовым. Возможно, и эту книгу «открыл» ему книгочей Панкратов.
Это было в Тобольске. Потом, в Екатеринбурге, куда их перевезли после победы большевиков, таких охранников-просветителей, как Панкратов, больше не было. Были убийцы. И они ждали своего часа. А Александра Федоровна в это время писала верной Анне Вырубовой, которой ей так не хватало в изгнании:
Вспоминаю… ужасное 17 число (день убийства Распутина. – И. С.). И за то тоже страдает Россия, но никто не понимает. Я чувствую себя матерью страны и страдаю, как за своего ребенка, и люблю мою Родину. Несмотря на все ужасы теперь и все согрешенья… Несмотря на черную неблагодарность Государю, которая разрывает мое сердце… Он прямо поразителен, такая крепость духа. Хотя бесконечно страдает за страну…
Николай, несомненно, страдал. Но эти последние, скорбные месяцы еще раз доказали: страны своей он не знал. Он наивно надеялся, что ему позволят жить в России как рядовому гражданину. Мечтал поселиться с семьей в любимой Ливадии…
Когда тучи сгустятся, когда станет ясно, что только покинув Россию, можно спасти жизнь, окажется, что он и его дети – нежеланные гости даже в тех странах, где правят его двоюродные братья: король Англии Георг V, король Дании Христиан X, король Греции Константин I, император Германии Вильгельм II. Не протянет руку помощи и сестра Александры Федоровны, королева Испании.
Главная надежда была на Англию: англичане обещали приют, только требовали, чтобы русское правительство оплачивало пребывание царской семьи в Лондоне (удивительно щедрые родственники!). Но неожиданно было оглашено заявление британского министерства иностранных дел: «Правительство Его Величества не настаивает на своем прежнем приглашении царской семьи». Когда возникли слухи, что приют свергнутому монарху готова дать республиканская Франция, посол Великобритании в Париже лорд Френсис Берти заявил:
Я не думаю, чтобы экс-император и его семья могут быть приглашены во Францию. Императрица немка, не только немка по происхождению, но и по чувствам. Она сделает все для осуществления соглашения с Германией. Она должна рассматриваться как преступница или преступная одержимая, а бывший император – как преступник за свою слабость и покорность ее подсказкам.
После страшной смерти царской семьи все они будут оправдываться, будут искать виноватых…
Новая власть уничтожила царскую семью. Так всегда поступают правители, одержимые страхом или неуверенностью. Так поступала в свое время и последняя императорская чета. (Вспомним Кровавое воскресенье или Ленский расстрел. Романовы тогда сами вынесли себе приговор.) Новая власть тоже вынесла приговор – себе. Правда, исполнение было отсрочено на 75 лет…
Юровский (убийца) так описывает случившееся в подвале дома Ипатьева в Екатеринбурге в ночь с 17 на 18 июля 1918 года:
Разбудил Боткина, а он всех остальных. Объяснение было дано такое: «Ввиду того что в городе неспокойно, необходимо перевести семью Романовых из верхнего этажа в нижний». Одевались с 1/2 часа. Внизу выбрана была комната с деревянной оштукатуренной перегородкой (чтобы избежать рикошетов), из те была вынесена вся мебель. Команда была наготове в соседней комнате. Р(омановы) ни о чем не догадывались. Ком(ендант) отравился за ними лично, один, и свел их по лестнице в нижнюю комнату. Ник(олай) нес на руках А(лексея), остальные несли с собой подушечки и разные мелкие вещи. Войдя в пустую комнату, Александра) Ф(едоровна) спросила: «Что же, и стула нет? Разве и сесть нельзя?» Ком(ендант) велел внести два стула, Ник(олай) посадил на один А(лексея), на другой села А(лександра) Ф(едоровна). Остальным ком(ендант) велел встать в ряд. Когда стали – позвали команду. Когда команда вошла, ком(ендант) сказал Р(омано)вым, что ввиду того, что их родственники в Европе продолжают наступление на Советскую Россию, Уралисполком постановил их расстрелять. Николай повернулся спиной к команде, лицом к семье, потом, как бы опомнившись, обернулся к коменданту с вопросом: «Что? Что?». Ком(ендант) наскоро повторил и велел команде готовиться. Команде заранее было указано, кому в кого стрелять, и приказано целить прямо в сердце, чтобы избежать большого количества крови и покончить скорее. Николай больше ничего не произнес, опять обернувшись к семье, другие произнесли несколько несвязных восклицаний, все продолжалось несколько секунд. Затем началась стрельба, продолжавшаяся две-три минуты.
В ту ночь были расстреляны: Николай Александрович Романов, 50 лет, Александра Федоровна Романова, 46 лет; их дети: Ольга, 23 лет; Татьяна, 21 года; Мария, 19 лет; Анастасия, 17 лет; Алексей, 14 лет; а также доктор Боткин, лакей Трупп, повар Тихомиров, комнатная девушка бывшей царицы Демидова…
А ведь этот список мог бы быть короче. Я сейчас не о докторе Боткине, не о верных слугах, которые сознательно разделили судьбу своих хозяев. Я – о детях. Их можно было спасти, доверившись хотя бы полковнику Кобылинскому, назначенному по распоряжению Временного правительства охранять семью Романовых. Он, близко узнав бывшего императора и его детей, проникся к ним искренним сочувствием и предлагал устроить побег из Тобольска. Конечно, могло не получиться. Только хуже-то быть все равно не могло… А возможность спасти детей была и раньше, еще в Царском Селе. Они ведь не были арестованы, как родители. Они имели право и возможность покинуть Александровский дворец. А дальше? Наверняка нашлись бы люди, способные на риск, на самопожертвование, которые постарались бы увезти детей подальше от революционной столицы, может быть – в Крым, к бабушке; может быть – за границу. Этот шанс, обещавший жизнь, использован не был. Александра Федоровна очень любила детей и не могла даже помыслить о разлуке. Как эгоистична бывает любовь…
Мученическая смерть уравняла всех: невинных детей, их отца, последнего российского императора, и их мать, последнюю немецкую принцессу на русском троне. Эта женщина не только принесла России много бед, но и стала самой несчастной из своих соотечественниц, разделявших с нашей страной ее судьбу.
Первая немецкая принцесса, вошедшая в мировую историю как Екатерина Великая, вступила на российский престол за 156 лет до расстрела последней царской семьи. Она успешно правила страной 34 года и была уверена: «Государь всегда виноват, если подданные им недовольны». Читали ли ее потомки эти слова?
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
