Зоя Сергеевна. Ничего у вас не прокиснет, Олег Кузьмич, вынесите на балкон, и все дела.
Кирсанов (от бюро, с торжеством). Вот они! Видала? Вот они, голубчики… (Передразнивает.) «На дачу, на дачу…»
Зоя Сергеевна. Ой, а где же они были?
Кирсанов. В бюро они у меня были. В бюро! Очень хорошее место для свечей. Интересно, как бы ты без меня существовала в этом мире?.. Где спички?
Зоя Сергеевна. А в бюро их у тебя нет? Замечательное место для спичек…
Кирсанов (укрепляет свечи в канделябрах на бюро и расставляет по столу). Ладно, ладно, лапа, сходи на кухню, все равно стоишь…
Базарин (чиркает спичкой, свечи загораются одна за другой). Да на кой ляд вам это понадобилось, в самом деле? Спать давно пора…
Кирсанов. Ну куда тебе спать, ты же сейчас человек одинокий и даже в значительной степени холостой… Сиди, пей чай, наслаждайся беседой с умными людьми…
Из-за кулис справа появляется длинная черная фигура – рослый человек в блестящем мокром плаще до пят с мокрым блестящим капюшоном.
Черный человек (зычно). Гражданин Кирсанов?
Кирсанов (ошеломленно). Да… Я…
Черный человек. Станислав Александрович?
Кирсанов. Да! А в чем дело? Как вы сюда попали?
Черный человек (зычно). Спецкомендатура Эс А! (Обыкновенным голосом.) У вас дверь приоткрыта, а звонок не работает. Паспорт ваш, будьте добры…
Кирсанов. Какая еще комендатура? (Достает из бюро паспорт и протягивает Черному человеку.) Какая может быть сейчас комендатура? Ночь на дворе!
Черный человек берет паспорт, и тотчас же во лбу у него загорается электрический фонарь наподобие шахтерского. Внимательно перелистав паспорт, он молча возвращает его Кирсанову, а сам распахивает большой черный дипломат и, держа на весу, некоторое время роется в нем.
Черный человек. Распишитесь… Вот здесь…
Кирсанов (расписываясь). А в чем, собственно, дело? Вы можете толком мне объяснить – что, куда, откуда? Войну, что ли, объявили?
Черный человек (вручает Кирсанову какую-то бумажку). Получите.
Кирсанов (смотрит в бумажку, но ничего не видит, света не хватает). Я ничего здесь не вижу! В чем дело? Вы что – объяснить не можете по-человечески?
Черный человек. Там все сказано. Будьте здоровы.
Фонарик его гаснет, а сам он как бы растворяется во тьме.
Базарин. Ну и дела!
Кирсанов (раздраженно). Не вижу ни черта… Зоя! Где мои очки?
Зоя Сергеевна. Дай сюда… (Отбирает у мужа бумажку и читает вслух.) «Богачи города Питера!..»
Базарин и Кирсанов (одновременно). Что-о?
Зоя Сергеевна (после паузы). «Богачи города Питера! Все богачи города Питера и окрестностей должны явиться сегодня, двенадцатого января, к восьми часам утра на площадь перед СКК имени Ленина. Иметь с собой документы, сберегательные книжки и одну смену белья. Наличные деньги, драгоценности и валюту оставить дома в отдельном пакете с надлежащей описью. Богачи, не подчинившиеся данному распоряжению, будут репрессированы. Лица, самовольно проникшие в оставленные богачами квартиры, будут репрессированы на месте. Председатель-комендант спецкомендатуры Эс А»… Подписи нет, какая-то печать. Господи, что это значит?
Базарин. Это значит, что документы надо сразу же спрашивать, вот что! Извините… (Осторожно берет бумажку из рук Зои Сергеевны.) Печать!.. Я вам такую печать из школьной резинки за десять минут сварганю… (Переворачивает бумажку.) Так… Кирсанову Станиславу Александровичу… адрес… Правильный адрес… Ну и как прикажете это понимать?
Кирсанов (нервно). Дай сюда… (Он уже нашел и нацепил очки.) Не понимаю, что это может означать – Эс А? Советская Армия?
Базарин. Социалистическая Антарктида… Судорожная Аккредитация… Чушь это все собачья, и больше ничего! Двери надо за собой запирать как следует. Интересно, Зоя Сергеевна, как там ваша шубка в передней поживает? Я у вас там, помнится, шубку видел…
Зоя Сергеевна, подхватившись, выходит в прихожую.
Кирсанов (озаренно). Эс А – это Штурмабтайлунг!
Базарин (непонимающе). Ну?
Кирсанов. Штурмовые отряды! Эс А. Ну, помнишь – у Гитлера?
Базарин. При чем здесь Гитлер? Какой может быть Гитлер в наше время?
Зоя Сергеевна (возвратившись). Шуба цела… И вообще все как будто цело… Нет, это был никакой не жулик…
Базарин. А кто же тогда?
Зоя Сергеевна. Откуда мне знать? А только это был не жулик и не шутник. Может быть, военный… или милиция… или органы…
Базарин. Удивительно знакомая рожа лица! Станислав, а? Тебе не показалось? По-моему, у тебя аспирант такой есть… как его… Моргунов… Моргачев… Ну, на Новый год у вас был, длинный такой, сутулый… Зоя Сергеевна!
Кирсанов, ничего не слыша, читает и перечитывает повестку, сдвинув к себе все канделябры.
Кирсанов. Какой я им богач! Что они – совсем уже с ума посходили? Нашли богача, понимаете ли. Драгоценности им подавай… Валюту… Идиоты!
Базарин. Ты что? Серьезно все это воспринимаешь?
Кирсанов. Замечательно интересное кино! А как ты мне еще прикажешь все это воспринимать? Является посреди ночи какой-то гестаповец, вручает, понимаете ли, повестку… явиться, понимаете ли, со сменой белья… Послушай, дай-ка я радио включу.
Он подбегает к бюро и включает репродуктор. Комната оглашается сухим мертвенным стуком метронома.
Кирсанов. Ну вот, пожалуйста! А это как прикажете понимать?
Базарин. А что тут такого? Два часа ночи.
Кирсанов. Ну и что же, что два часа ночи? Где это ты слышал, чтобы метроном по радио передавали в мирное время?
Базарин. А что, разве не полагается? Я, честно говоря, трансляцию и не включаю никогда…
Кирсанов. Я, честно говоря, тоже никогда не включаю… Может быть, так оно и должно быть, но, когда я эту хренацию слышу, я сразу же блокаду вспоминаю… Ну его к черту! (Выключает репродуктор.) Испортили все-таки настроение, подонки… Так хорошо сидели…
Базарин. Зоя Сергеевна, можно, я еще одну штучку выкурю?
Зоя Сергеевна (рассеянно). Курите.
Кирсанов. Дай-ка и мне, пожалуй, тоже…
