– Прости, у меня был ранний клиент, поэтому я не могла прийти быстро. – Моника плюхнулась на один из стульев. – О…
Виктория почувствовала, что краснеет. К ее огромному удивлению, молодая женщина вынула из кармана сложенную страницу из газеты.
– Я несколько дней назад купила себе паштет, – сказала она, – а когда раскрыла газету, в которую его завернули, увидела вот эту фотографию.
Моника разгладила страницу и положила на стол. Она была засаленной и помятой, и Виктория не сразу заметила между газетными колонками фотографию, на которой были изображены Рэндольф и Изабель. Оба были в вечерних нарядах и влюбленно улыбались, глядя прямо в объектив камеры. «Герцог Монтегю и его ослепительная красавица невеста, леди Изабель Бредон, скрасили своим присутствием благотворительный бал в Клердон-хаусе», – прочла Виктория под фотографией. В груди у нее закололо.
– Читать я не умею, да и имена этих двоих не знаю, но на картинке я их узнала. Эту я знаю давно, – Моника ткнула пальцем в Изабель. – Она пару раз была с парнем в борделе у Молли – не с тем, что на картинке, с другим – они заказали меня для секса втроем. Мы курили опиум, и ей нравилось, чтобы все было бурно. Думаю, насчет секса втроем это была ее идея, а не парня, потому что он был довольно зажат, пока не накачался опиумом. – Моника пожала плечами и усмехнулась. – Ну да ясно было, что блондиночка – важная леди, и Молли, учуяв сделку, велела мне с ними использовать рубиновую комнату. Она фотографировала нас, пока мы там втроем кувыркались.
Виктория оцепенела. Может быть, Молли шантажировала Изабель и поэтому бабушка Гермиона ездила в бордель? И по этой причине они с Изабель ссорились в Блейкенуэлл-маноре?
– А где-то с неделю назад блондинка пришла с этим мужиком, – Моника ткнула пальцем в Рэндольфа, – в бордель, где я теперь работаю. В отличие от того парня, с которым она кувыркалась раньше, этот наслаждался от души. Теперь мы были вчетвером, не только втроем. Ну, они взяли, кроме меня, еще одну шлюху. И опять мы курили опиум. А когда они закончили, я лежала на кровати, полуприкрыв веки, а потом смотрю – мужик берет свои запонки. Эти штуки показались мне знакомыми, но я была еще в дурмане от опиума, и только увидев в газете картинку, я поняла, что это были запонки с рисунка, который показывала Кейтлин.
Виктория судорожно сглотнула. Во рту пересохло, девушке стало дурно.
– Ты в этом уверена? – прошептала она.
– Уверена, – энергично закивала головой Моника.
«Не может быть, чтобы убийцей был Рэндольф… – Виктории казалось, что на грудь ей легла железная плита, перекрыв воздух. – Наверное, Моника ошиблась. Или, возможно, такие запонки есть у кого-то еще».
Глава 33
Джереми пришлось не раз ехать в обход, и поездка получилась непростой – из-за бури многие дороги были перекрыты, однако около десяти часов вечера он прибыл в Айви-манор. Луис еще не спал и был рад видеть старого знакомого. Как и Виктория с Констанс, мужчины провели несколько приятных часов у камина.
На следующий день рано утром они направились в поместье сэра Френсиса. Джереми решил не просить помощи у местного констебля. Однажды он уже руководил обыском в поместье, поэтому юноша надеялся, что садовник его узнает. Кроме того, с ним был уважаемый человек в лице лорда Луиса Хогарта.
В парке тоже бушевала буря. На подъездной дорожке они встретили нескольких садовников, проводивших оценку повреждений. Джереми сказал им, что хотел бы еще раз посмотреть на тисовую беседку.
– М-да, тис, сэр… – Старший садовник, худощавый мужчина чуть старше шестидесяти, сдвинул кепку назад и почесал затылок. – К сожалению, должен предупредить, что это будет сложно. На дерево рухнул старый бук.
Луис отправил одного из садовников в Айви-манор, поручив привести помощь, а сам он, Джереми и старший садовник, некий мистер Бичер, направились к тису. Дерево не упало, однако вход в беседку преграждал ствол бука.
Джереми и Луис взялись помогать. Они вместе с садовниками отпиливали ветви, и, когда день уже перевалил за половину, им удалось оттащить бук с помощью лошадиной упряжки в сторону ровно настолько, чтобы открылся вход в беседку. Джереми опустился на четвереньки и принялся исследовать доски пола, а Луис подсвечивал ему фонариком. Через некоторое время он обнаружил стык, который был чуть шире остальных, а вскоре и дырку от сучка. Молодой человек просунул внутрь пальцы и поднял довольно большой участок пола.
– Кажется, мы нашли люк.
Джереми устало, но довольно улыбнулся Луису. Вниз вела лестница. Держа в руке лампу, Луис спустился вниз. Джереми последовал за ним.
– Господи боже мой… – пробормотал Луис.
Джереми тоже огляделся по сторонам. Они оказались в круглой, выложенной камнем комнате диаметром около трех метров. На стенах висели полки, на них стояли металлические шкатулки с именами. У одной из стен стоял каменный стол. На нем виднелось потускневшее изображение креста.
– Во времена королевы Елизаветы поместье принадлежало католической семье, – произнес Луис. – Наверное, это помещение служило им молельной комнатой.
– Вполне возможно.
Джереми кивнул, пробегая глазами по именам на шкатулках. Как и предполагалось, среди них было много знакомых. Он как раз обнаружил фамилию «Бредон» на узком металлическом ящике, когда услышал, что Луис произнес:
– Господи, кажется, сэр Френсис шантажировал и Рэндольфа.
Джереми обернулся к нему.
– Ты знаешь, сколько лет герцогу? – затаив дыхание, спросил он.
– В декабре в клубе мы отмечали его двадцатипятилетие. А что? – удивленно отозвался Луис.
Отдельные части мозаики сложились в голове у Джереми, образовав цельную картину. И молодой человек с ужасом осознал: Виктория в опасности.
– Прошу прощения, сэр, – сотрудник почты в деревне неподалеку от Бликлинг-холла с сожалением смотрел на Хопкинса. – Но я не могу отправить телеграмму. Линии сообщения с Лондоном оборвало бурей. Полагаю, их кое-как подлатают лишь к вечеру.
– Вы знаете, где здесь есть ближайший телефонный аппарат? – Хопкинс вопросительно посмотрел на мистера Бейкера, который поехал в деревню в карете вместе с ним.
– Думаю, в Саттон-хаусе. Он примерно в двадцати милях отсюда, неподалеку от Фоуви, – ответил мистер Бейкер.
– Я думаю, телефонные линии тоже пострадали от бури, – вставил сотрудник почты.
– Я должен попытаться дозвониться мисс Виктории и в Лондонскую полицию, – решительно заявил Хопкинс. – И если телефонные линии тоже оборваны, у меня остается лишь один вариант: сесть в Фоуви на ближайший поезд до Лондона.
Он пытался казаться уверенным, однако чувствовал себя беспомощным, как никогда в жизни. Дворецкий был потрясен. Судя по всему, Рэндольф и есть убийца!
«Рэндольф не может быть убийцей…»
