Книга Рубиновая комната - Паулина Петерс

Плита, на которой готовит Хопкинс, чугунная, ее можно топить газом и дровами. В начале XX века печи зачастую были размером с кухонный шкаф и оснащены ящиками для поддержания температуры приготовленных блюд и небольшим резервуаром для горячей воды.

В конце XIX – начале XX века существовало множество фотоаппаратов, а также огромное количество фотографов-любителей. Некоторые модели камер можно было оснастить как пленочным материалом, так и стеклянными пластинами в количестве до дюжины. Эти стеклянные пластины попадали внутрь фотоаппарата при нажатии кнопки или маленького рычага. Фотолаборатории и необходимые химикаты были в городах на каждом шагу. До 1920-х годов электрический свет был распространен еще не слишком широко, а проявлять и увеличивать фотографии при газовом свете было очень сложно. Поэтому я провела в квартиру Виктории и Хопкинса электричество, хотя те практически не пользуются им по причине экономии.

Идея о том, что Хопкинс под псевдонимом миссис Эллингем ведет колонку в газете «Морнинг Стар», пришла мне в голову под влиянием «Книги о ведении домашнего хозяйства» Изабеллы Битон – бестселлера по кулинарии и ведению домашнего хозяйства XIX века, который переиздавали вплоть до 1950-х годов. Прообразами самого Хопкинса можно считать дворецких, описанных в британской литературе, особенно же Бантера, дворецкого лорда Питера Уимси, детектива-аристократа, принадлежащего перу Дороти Л. Сейерс.

В конце XIX века набирало обороты промышленное производство полуфабрикатов, на что жалуется Хопкинс. Сейчас мы уже знаем об обратной стороне такого производства, однако в конце XIX века это воспринималось как благо: это позволяло обеспечить едой постоянно растущее население. А домохозяйкам и кухаркам это наверняка принесло облегчение, они наконец-то смогли использовать бульоны и мясные полуфабрикаты, на приготовление которых не было необходимости затрачивать огромное количество времени.

Человеческие ресурсы в то время, когда разворачиваются действия в «Рубиновой комнате», были дешевы. Слуги в особняках нередко работали по шестнадцать часов. Ужинала британская аристократия, как правило, очень поздно, часов в восемь или девять вечера. Большие балы длились до утра, поэтому около пяти или шести часов гостям подавали сытный завтрак. В результате этого слуги работали по сорок часов без перерыва.

Входить в паб в Великобритании разрешалось только совершеннолетним. Это было зафиксировано законом об употреблении алкоголя в 1923 году. В 1907 году данное положение еще не действовало.

В крупных загородных резиденциях в XIX веке, да и вплоть до начала Второй мировой войны были обширные огороды и парники, обеспечивавшие хозяев в течение всего года свежими фруктами и овощами, а также цветами. Чудесным примером подобных возрожденных к жизни садов и парков можно считать «Лост Гарденс фо Хелиген» под Сент-Остином в графстве Корнуэлл. Во время моего визита в октябре 2014 года в тамошних парниках росли дыни. Растет там и описанный в моем романе огромный ревень, очень распространенный в корнуэльских парках и садах. Он может достигать двух метров в высоту, и его нельзя путать со съедобным ревенем.

С 1896 года женщинам разрешили учиться на садовников в Кью-Гарденс, о чем и сообщает Виктория в разговоре с посудомойкой Агнес.

Прототипом Блейкенуэлл-манора послужило поместье Лангидрок в Корнуэлле, а Бликлинг-холла – поместье Энтони, также расположенное в Корнуэлле. Тис в поместье сэра Френсиса, в котором вырезана беседка, своим появлением обязан огромному дубу в парке Энтони.

В отношении времени движения поездов в Корнуэлле я позволила себе некоторые вольности, равно как и при описании лондонских улиц и зданий – например, как в случае со зданием редакции «Спектейтор», фойе театра Воксхолл, а также чайной комнаты в отеле «Савой» и служебных помещений «Хэрродса». В 1907 году в Лондоне существовала только тюрьма Холлоуэй. В отношении погоды я подстроила температуру весны 1907 года под сюжет. Сильный шторм в конце романа – моя выдумка.

И еще немного о суфражистках: если бы я жила в то время, когда происходят события, описанные в «Рубиновой комнате», вероятно, я бы – как поступает и Джереми Райдер – считала Эммелин Панкхёрст человеком сложным, а многие акции суфражисток – весьма сомнительными. Однако, заинтересовавшись борьбой за избирательные права женщин, я поняла, что общее избирательное право – это высшее достижение демократии, а вовсе не нечто само собой разумеющееся.