– Где мои дети?
Уголок пухлого рта Кэйт изогнулся вверх.
– Иди за мной, – она вернулась к комнате посреди коридора и открыла ее.
Едва переступив порог, Герцогиня почувствовала еле уловимое движение сбоку. К счастью, она успела пригнуться, иначе табуретка попала бы ей в голову. За промахом последовало проклятие, произнесенное голоском десятилетнего ребенка. Обернувшись, она успела перехватить железный поднос, край которого целил ей в голень.
– Это же я! Панси! Бетти! Это я, Герцогиня! – вскричала она.
– Герцогиня! – с радостным криком Панси стрелой выскочила из-за двери и бросилась Герцогине в объятия. – Бет! Это Герцогиня!
– Герцогиня! – Бет расплакалась. Она слезла со стула и обняла Герцогиню за талию. – Ты нас нашла.
– Конечно, нашла, – Панси запечатлела мокрый поцелуй на щеке Герцогини. – Я говорила ей, но она такая трусливая.
Бет отпустила Герцогиню и уперлась руками в бедра:
– Врунья! Ты промочила мне всю одежду своим ревом. Господи, она чуть не утопила меня.
Не успела Панси ответить, как Герцогиня закрыла ей ротик рукой:
– Идемте домой. Там вы наговоритесь, сколько душе угодно.
Кэйт с любопытством наблюдала за этим разговором:
– Ты действительно хочешь забрать этих маленьких дикарок?
– Конечно, – подняла брови Герцогиня.
– Мы ее любим, – Пан повисла па Герцогине. – А она любит нас.
И этим закончилось все дело.
В главном салоне Клариса пыталась вывести лорда Монтегю из пьяного забытья. Приоткрыв один глаз, он уставился на молодую женщину.
– Кто ты?
– Клариса, – она стала поднимать его на ноги.
– Никогда о такой не слышал, – слюна потекла из уголка его рта. Закатив глаза, он покачал головой. Попытка Кларисы сдвинуть его с места рассердила Монтегю. Он мотнул головой и посмотрел на жену так, будто никогда в жизни ее не видел, а потом отпихнул ее от себя.
Ревилл и Стид довели Гермиону до подножия лестницы. Русский протянул к ней руки.
– Ярослав, – прошептала она.
Тот, не говоря ни слова, прижал ее к себе. Его большая ладонь погладила Гермиону по голове. Он стал убаюкивать ее, как отец ребенка.
Ревилл и Стид отошли, радуясь, что о впавшей в истерику женщине теперь позаботится кто-то другой.
Джоко привел Марию с Мелиссой вниз. «Святой» Питер» шагал вслед за ними. Миссис Шайрс увлеченно разговаривала с Бертом, улыбаясь его словам. Ему попался хороший спарринг-партнер.
Взгляд Монтегю, уставившегося на русского и Гермиону, поначалу ничего не выражал. Затем в его глазах мелькнула искра узнавания.
– Эй, ты! Отойди от этой женщины! – пробормотал он пьяным голосом. – Убери от нее руки!
Встав с кресла, он, пошатываясь, направился к ним через комнату. Клариса вскрикнула. Ревилл шагнул к нему, чтобы удержать, но Джоко оказался быстрее.
– Подожди. Не лезь туда, – вор схватил его за плечо.
– Не указывай мне, что делать! – лорд начал размахивать кулаками. Джоко поймал его за руки выше запястий.
– Хорошо сделано, – одобрил Чарли. Джоко был слишком занят, чтобы выслушивать комплименты. Он увернулся от удара пьяного, схватил его правую руку и завернул за спину. В мгновение ока Монтегю оказался в болезненной ловушке.
– Кто-нибудь возьмите этого лорда, я не хочу марать о него свои руки.
Монтегю завопил в бессильной ярости. Ругань полилась из его рта – грязные обвинения, злобные сравнения, бредовые крики.
– Мой сын! – повторял он между потоками этих слов. – Мой сын! Мой сын!
Гермиона высвободилась из рук русского. Она была без макияжа, кожа ее щек была тонкой и серой, как пергамент, и усеянной массой мелких морщинок. Она выглядела глубокой старухой.
– Терри, – прошептала она.
Он продолжал кричать и ругаться.
– Терри!
Монтегю притих. Он дышал часто и тяжело, словно внутри у него работал кузнечный мех.
– Терри, теперь уже все кончено. Он умер. Но я хочу, чтобы ты знал – Джордж был моим сыном, но не твоим. Теперь это уже все равно. Джордж не твой сын. Ты понимаешь меня? Джордж был моим сыном, но не твоим, – хотя ее голос был очень хриплым, слова звучали ясно и отчетливо.
Монтегю скривил рот и затрясся всем телом, словно пытаясь отогнать надвигающийся кошмар.
– Ты лжешь!
– Я понимала, что ты не мог дать мне мальчика, Теренс. У меня не было такого шанса, но я не могла упустить тебя. Ты был слишком важен для моих планов. Если бы я не дала тебе сына, я была бы сброшена со счетов. Точно так же, как бедная Эвелин, – она взглянула на Кларису. – Можно не сомневаться, ты не способен никому из нас дать мальчика.
Рот Кларисы поджался. Она едва заметно повела плечами.
Джоко отпустил запястья Монтегю. Тот безвольно опустил руки и тупо огляделся вокруг.
– Эвелин, – прошептал он. – Эвелин.
– Кто? – спросил Стид.
– Его первая жена, – сообщила Гермиона. – Она была рада умереть и навеки избавиться от него.
Клариса зябко обхватила себя за талию:
– Легко понять, почему.
Герцогиня спускалась вниз, на ее руках висели Бет и Панси. Элегантно одетая и изысканно причесанная, она составляла полный контраст с оборванной парочкой. Она хотела увести их отсюда, не привлекая ничьего внимания, но Монтегю заметил ее.
– Эвелин! Где ты была?
Герцогиня попыталась отвернуться, но Гермиона схватила ее за руку и вытащила вперед.
– Забирай ее, Терри. Вот она. Это не Эвелин, старый дурак. Эвелин давно умерла. Это ее дочь – ты поменял ее на моего сына. Мой сын был от другого мужчины. Ох, это все деньги, деньги! А теперь он умер из-за нас, из-за нашей алчности. А вот эта уличная шлюха – твоя дочь, твоя законная наследница. Если ты сумеешь хоть кого-нибудь заставить признать ее.
Монтегю застыл на месте, ошеломленно мотая головой.
– Я заплатила за ее обучение в школе, как ты настаивал, но ее я заставила заплатить за разлуку с моим сыном. Я каждый день говорила ей, кто она и почему она здесь. Мне нравилось рассказывать ей, как ее ненавидели отец и мать, как они отправили ее в дом терпимости за то, что она не родилась мальчиком. Она разлучила меня с Джорджем, и я ненавидела ее за это. Когда она сбежала, я не стала возвращать ее обратно. Мне было приятно сознавать, что она – уличная бродяжка.
Ревилл с возрастающим интересом взглянул на Герцогиню. Стид полностью исписал блокнот и перешел на обложку.
