– Голицына?
– Почему Голицына? Нет, Голицын провалился во втором отсеве.
– Голицын? Провалился? – Артем выпучил глаза. – Но как?
– Ааа, ты же не знаешь, в чем суть задания. Так позволь мне объяснить. Мы высчитали точные параметры местонахождения пустого пространства в карстовой пещере по состоянию на 10 января 10 года до Рождества Христова. Хрононавт отправляется в прошлое и выстраивает новое государство с учетом своего необычайного долголетия и знаний таким образом, чтобы избежать повторения глобальных ошибок. В идеале объединяет мир под своим руководством.
– Эээ… Это… Радикально, – Артем был ошарашен подобным планом.
– Да, – просто сказал Кедров.
– А как быть с кучей временных парадоксов? Ведь путешествие во времени может повлечь за собой нарушение глобальных причинно-следственных связей, я могу случайно убить своего далекого предка, что-то вообще может пойти не так…
– Существует множество теорий, Артем, – ответил Кедров, – но ни одна из них не подтверждена на практике. Посему предлагаю разбираться с проблемами по мере их поступления.
– А какая теория основная? – настойчиво спросил Артем.
– Их две. Первая гласит, что отправка тебя в далекое прошлое и некие значительные деяния в оном сильно перепишут историю, и мы все здесь «сотремся». Это будущее перестанет существовать, и ему на смену придет, я сильно на это надеюсь, высокодуховное общество с молочными реками и кисельными берегами, которое использует только мирный атом и летает на звезду Бетельгейзе попить кофейку.
– Так… А вторая?
– Согласно второй, прошлое, которое создашь ты, повлечет за собой новое будущее, это будет реальность, параллельная нашей. Это, кстати, неблагополучный исход.
– То есть у всех здесь, кроме меня, два исхода – умереть от голода и радиации на зараженной Земле или оказаться «стертыми», несуществующими призраками. И второй исход предпочтительнее.
– Если все пойдет, как надо. Но в целом верно. Рад, что, несмотря на туповатое выражение лица, котелок у тебя еще варит.
– Вас послушать, так я вообще счастливчик.
– Можно сказать и так.
– Но почему в эту схему не вписывается тот же Голицын?
– Ах да, Голицын. У него неподходящий психотип. Он скептик, циник, сверхпрагматик. Он бы не справился с такой задачей.
– Но…
– А ты, Артем, прагматик, но при этом идеалист. Ты будешь искренне стремиться к тому, чтобы построить рай на земле, но при этом не захочешь проливать для этого реки крови. Голицын же закономерно придет к выводу, что это самый простой способ.
– Черт, а ведь правда.
– Еще кое-что… У меня есть пара любимых писателей конца XX века… Они придумали отличный термин. Этот термин звучит как «фактор Калигулы». Помимо практически бесконечной жизни, тебя наградили еще кое-каким артефактом. Он не позволит тебе сойти с ума и стать пятым всадником Апокалипсиса.
– Док! – догадался Артем.
– Да, Артем. Твой боевой компьютер будет отслеживать твое состояние и… принимать меры в том случае, если ты, например, всерьез решишь сделать коня сенатором.
– А меры, я так понимаю, измеряются в вольтах.
– Всегда к твоим услугам, Александров, – проворковала Док.
– А есть возможность ее отключить? – спросил Артем.
– Боюсь, что нет. Это страховочный фактор. Чтобы ты не уничтожил мир раньше времени, – улыбнулся Кедров.
– У Док есть право меня ликвидировать? – Артему было не до шуток.
– В крайне исключительных случаях. И после пяти обязательных предупреждений.
– Ладно, допустим… Я… – начал Артем, но договорить не успел. Распахнулась дверь, и на пороге появился Троекуров с развязанным галстуком. От него разило жутким перегаром. Кедров поморщился. Ему не хотелось, чтобы кто-то видел старого друга в таком состоянии.
– Витя, пойдем обратно! – предложил он, нежно взяв генерала под локоток.
– Нет! Он должен знать правду! И ты должен знать правду! Я не могу молчать.
– Правду? – поднял бровь Артем.
– Да! – Троекуров повернулся к Кедрову. – Помнишь, я рассказывал тебе про Виктора, который в 2036-м отказался запускать ракету по Улан-Удэ?
– Конечно, – сказал Кедров. – Можешь не трудиться, я понял, что ты говорил о себе.
– Я не говорил о себе, Петя! Я врал о себе! – глаза генерала наполнились слезами.
– О чем ты? – внимательно слушая, Кедров медленно затаскивал генерала в его кабинет.
Артем последовал за ними и прикрыл дверь.
– Как ты помнишь, феде…ральное правительство решило накрыть Улан-Удэ, а вместе с ним и озеро…ик… Байкал, ядерным ударом.
– Помню…
– Да ладно?! – не смог сдержаться Артем.
Троекуров посмотрел на него с удивлением, как будто только осознал, что в комнате не он один. Кедров яростно приложил палец ко рту.
– О, и этот, Артем, здесь! Пусть все знают про мой позор! – воскликнул Троекуров.
– Тише, Витя, что дальше?
– А дальше командир смены отказался выполнять приказ! И я его… ик… застрелил! А потом обездвижил еще двоих. А потом… Потом вот этими вот руками, – затряс ладонями Троекуров, – ввел коды запуска!
– Что было дальше? – оба слушателя были потрясены.
– Я не знаю, чем я думал. Видимо, был молод… и туп. Но, слава Богу, «Периметр» оказался умнее меня…
– Как это? – удивился Кедров.
– Проанализировав обстановку, «Периметр» отменил эту и… последующие попытки пуска ракеты как ошибочные. Оказывается, какой-то мудрый… ик… советский инженер-программист, который писал программное обеспечение, вставил одним из с-секретных критериев стратегического анализа обстановки язык переговоров предполагаемого противника.
– Зачем? – не понял Артем.
– Чтобы стратегическое ядерное оружие не использовалось в гражданской войне. А тактическое оружие подвезти не успели… Теракт…
– А что с тобой было дальше?
– Я забаррикадировался в помещении и провел там два самых… ик…ужасных дня своей жизни. Затем, во время трибунала, уже новая власть сочла мои действия оправданными и дала мне второй шанс. Второй шанс за убийство святого человека, который отказался сбросить ядерную бомбу на своих сограждан, – Троекуров заревел в голос. 44 года назад он пережил жесточайший кризис личности, и эта заноза засела в нем ужасно глубоко. Он всегда скрывал ее, и тут, в экстремальной обстановке, она вырвалась наружу и отозвалась новой болью.
– Тише, тише, Витя, ты славно послужил своей родине, – успокаивал его Кедров. Приобняв генерала за плечи, он укачивал его, как ребенка, – благодаря тебе, только благодаря тебе Россия, да что Россия, Земля, получит второй шанс.
