— Да, вероятно, именно вас, — кокетливо ответила Бэлль, хлопая ресницами.
Консьерж едва смог скрыть улыбку. Бэлль догадалась, что он подошел к ней, потому что она показалась ему подозрительной, но не мог с уверенностью сказать: то ли она проститутка, которая ищет клиентов, то ли действительно ждет кого-то из друзей или родственников. Бэлль решила: хорошо, что у него возникли сомнения. Насколько ей было известно, любой консьерж чует проституток за километр, следовательно, ее одежда и поведение выглядят убедительно.
— Вы ожидаете кого-то из постояльцев? — продолжал расспрашивать месье Паскаль.
Бэлль понимала, что должна рискнуть. Была не была! Вполне вероятно, что он вытолкает ее взашей на улицу, но, с другой стороны, может отнестись к ней как к небольшому дополнительному доходу.
— Возможно, — произнесла она, глядя ему прямо в глаза. — Думаю, это зависит от вас.
Бэлль заметила, как дернулся у него кадык. Нервное глотание обычно признак неуверенности, но она приняла молчание месье Паскаля за размышление над тем, что она сказала. Бэлль продолжала смотреть ему прямо в глаза. На ее губах играла уверенная улыбка.
— Мне кажется, нам стоит продолжить разговор в менее людном месте, — наконец произнес он и замолчал.
Бэлль ликовала. Он не стал бы ее никуда приглашать, если бы ее предложение его не заинтересовало, просто проводил бы до дверей и велел покинуть гостиницу, пока он не вызвал жандармов.
— Отлично, — сказала она.
Минут через двадцать Бэлль вышла из гостиницы. Она решила, что из Паскаля выйдет отличный игрок в покер, поскольку он ничем себя не выдал, ничем не скомпрометировал свою должность. Он провел Бэлль в небольшую комнату в глубине длинного коридора. Создавалось впечатление, что постояльцы использовали ее для деловых встреч. Там стоял большой стол и восемь стульев. Паскаль предложил Бэлль присесть, сам сел напротив и без обиняков спросил, чего она хочет. Она ответила, что хотела бы составить компанию одиноким господам, скрасить их пребывание в Париже. В свою очередь он поинтересовался, почему она полагает, что он или любой другой служащий гостиницы захочет принимать участие в подобных авантюрах.
— Чтобы ублажить постояльцев, — сказала Бэлль, стараясь выглядеть как можно более искушенной.
Месье Паскаль промолчал — и Бэлль была еще больше озадачена. У него не было причин заводить ее в эту комнату; эти вопросы он мог бы задать ей и в вестибюле, где столько народу, что их вряд ли могли бы подслушать. Она даже не намекнула на секс, даже не заикнулась об оплате за свои услуги. Если бы Бэлль была более наивной, она могла бы подумать, что он не понимает, к чему она ведет.
Но опыт подсказывал Бэлль, что Паскаль не только прекрасно понимает, что она предлагает, но и сам хотел бы воспользоваться ее услугами. Может быть, его темные глаза ничего не выражали и манеры оставались безупречными, но у него были очень мясистые губы — Бэлль знала, что такие губы указывают на страстную натуру.
— Мне кажется, консьерж мог бы получать еженедельное жалованье, предоставляя гостям нечто особенное, — улыбнулась она. — Разве это не достаточная причина, чтобы принять мое предложение?
— Вы считаете себя особенной? — хмыкнул месье Паскаль.
— Разумеется. Именно поэтому я и пришла туда, где останавливаются особенные люди.
Он минут пять молча разглядывал ее; впрочем, могло пройти всего несколько секунд. Когда консьерж вновь заговорил, его речь была отрывистой.
— Оставьте свой адрес. Если у меня будет что-нибудь для вас, я дам вам знать.
Бэлль на мгновение охватил страх, когда она протягивала ему клочок бумаги с адресом «Мирабо», ведь месье Паскаль может передать его жандармам, и тогда ее арестуют. Но внутреннее чутье подсказывало ей, что он не будет сдавать ее в полицию; он хотел заработать немного денег, только был не готов это признать.
Вечер стоял холодный. Возвращаясь домой, Бэлль вся дрожала. Она жалела о том, что не взяла пальто. Но как бы холодно ей ни было, шагая по улице Пе к бульвару Капуцинов, она разглядывала Париж, который всегда видела в своих мечтах. Бэлль подумала об увешанных драгоценностями и наряженных в дорогие шубы женщинах. Как бы ей хотелось жить так же, как они! Она была практически уверена в том, что месье Паскаль вскоре свяжется с ней и поможет ее мечте осуществиться.
— Un message pour vous, mademoiselle[25], — зазвенел юный голосок.
Было три часа дня. На улице было холодно. Бэлль лежала под стеганым одеялом на кровати и читала английский роман, который обнаружила на полке в столовой. Она едва не заснула, но крик посыльного разбудил ее, и она вскочила с кровати.
Темноволосый мальчуган был тринадцатилетним сыном Габриэль, Анри. Бэлль мельком видела его сегодня утром за завтраком.
— Merci[26], — сказала она, едва не вырвав конверт у него из рук. Но потом вспомнила о хороших манерах, велела ему подождать и достала кошелек. Бэлль дала мальчугану сантим и еще раз поблагодарила его.
Письмо было коротким, но написано по существу. «Месье Гарсия с радостью поужинает с вами в половине седьмого. Потом вы пойдете в театр. Вам следует быть в ресторане в четверть седьмого. Скажете, что у вас встреча с месье Гарсия. Я подойду к вам перед его приходом». И подпись — Эдуар Паскаль.
Несмотря на то что Бэлль вся трепетала, волноваться ей не стоило. Она улыбнулась швейцару и попросила проводить ее в ресторан, где сказала метрдотелю, что столик заказан на имя месье Гарсия. Ей помогли раздеться, проводили за столик в углу и предложили что-нибудь выпить, пока она ждет. Через пару минут вошел Паскаль. Он поприветствовал Бэлль, как будто она была его родственницей, повидаться с которой он заглянул на минутку. Он шепотом сообщил ей, что уже договорился с Гарсия о цене, и тайком протянул конверт, где лежала ее доля — сто франков.
Паскаль неспешно оглядел ее с ног до головы, похвалил черное кружевное вечернее платье и отсутствие косметики на лице. А потом, понизив голос, предупредил Бэлль, что она должна вести себя как настоящая леди — недопустимо, чтобы кто-нибудь догадался, что господин, занимающий такое высокое положение, как Гарсия, платит своей спутнице.
В завершение консьерж сказал, что Гарсия привезет ее после театра сюда, но в половине первого за ней заедет экипаж, который отвезет ее домой. На прощание Паскаль расцеловал Бэлль в обе щеки и прошептал на ухо: если она нарушит договоренность, то сильно об этом пожалеет.
От его слов Бэлль тут же снова начала нервничать. Когда через несколько минут приехал Бернар Гарсия, ее сердце ухнуло вниз — он был коренастым толстяком с редкими волосинками песочного цвета, уложенными поверх лысины. Ему было лет пятьдесят пять, а может, и больше, и даже его дорогой, сшитый на заказ смокинг и золотые часы, выглядывающие из кармашка жилета, не спасали положение.
Месье Гарсия говорил на безупречном английском и смотрел на Бэлль так, как будто был самым счастливым мужчиной на земле, и этим завоевал ее расположение. Они обменялись парой фраз о погоде. Он сообщил, что сегодня днем приехал в Париж на поезде из Болони и ему пришлось принять горячую ванную, чтобы согреться — настолько он замерз. Когда подошел официант с меню, Гарсия поинтересовался у Бэлль, что она будет заказывать.
