— Клирик и страт, — упредил его Марк, — я помню.
— Не только. — Кажется, ноги не держали уже и его. Марк похлопал по ступеням рядом, приглашая присаживаться. — Благодарю, — тот рухнул, громыхнув амуницией. — Там какие-то люди, говорят, поймали князя Николая.
— Кого?! — Это вывело Марка из дрёмы, в которую он начал было проваливаться. Разом прояснился взгляд.
— Князя Николая, — повторил капрал, щурясь болезненно на серые предрассветные сумерки. Глаза его были воспалены, разъедены дымом.
— Где? — Марк встал. Поднимаясь, чуть нажал на плечо капрала, приказывая «сиди».
— Там, — тот слабо махнул вдоль по улице и откинулся, облокотившись о ступени. Подставил лицо мелко моросящему дождю.
Он скоро прошёл мимо пустых домов, миновал почерневшие, наконец-то затушенные остовы и увидел таверну. Хозяин, который с утра ещё открывал двери, надеясь на добрую дневную выручку, ходил с перебинтованной головой, трогал опалённую с одного края стену и щёлкал языком, наверняка прикидывая, в какую сумму обойдётся ему починка.
Воин взбежал на крыльцо, переступил порог, пригнувшись, — первая зала была полна народу. Женщина-костоправ лечила какого-то оборванца, лежащего на столе. Щуплый молодой парень морщился, закусив зубами ворот рубахи, но терпел, пока она вправляла ему сломанную кость ноги. Дочь костоправа ходила меж столов, разнося горячую похлёбку. Марк быстро прошёл во вторую трапезную, где собрались шестеро оставшихся в живых гвардейцев, где сидела у камина, вычёсывая насквозь промокшего волка, Эдель, а Рато спал, свернувшись калачиком на лавке. Всю ночь он, Первый, да ворон разносили распоряжения Марка во все концы города. Воин, проходя мимо, чуть коснулся головы Рато. Тот уловил прикосновение, вздрогнул конвульсивно всем телом, но не проснулся.
— Вот, — поднялся навстречу один из гвардейцев и отворил двери кухни.
Там среди корзин, на куче белых от мучной пыли мешков, сидел князь Николай.
Воин замер, разглядывая принца. Двоюродные братья, они с Ллерием были похожи, как близнецы. Только Николай был на добрый десяток лет старше. Да, может быть, немного холенее. Их королю явно не хватало лоска. Да такой же вызывающе гордой осанки, странной для безвольного, боязливого принца.
— Ваше высочество, — произнёс воин, жестом приглашая в залу, — я главнокомандующий далионской армии, Марк.
— Тот самый Марк, — протянул Николай, щурясь на яркий свет и прикрывая глаза ладонью. Он поднялся, сделал шаг вперёд и громко заявил: — Я предаю себя в руки правосудия и брата моего, короля Ллерия.
— Талдычит это без конца. — Гвардеец пожал плечами в ответ на удивлённый взгляд Марка. — Те двое, что поймали его, вон в первом зале дожидаются, говорят, будто он сам выскочил на них. Требовал вести его в замок. Лошадь загнал. Хорошая, чистокровная кобыла издохла. Я сам видел.
— П-п-поступок моего отца вероломен! — Князь сделал ещё шаг вперёд. Вынул из рукава, принялся скручивать узлами батистовый платок. Точно так, как это делал Ллерий, нервничая. — Я… Я готов за него ответить.
Воин закрыл глаза и с чувством, вкладывая всю усталость и злость, накопленную за многие и многие дни, выругался.
Дверь в его дом была распахнута настежь. Окна первого этажа выбиты, а в одном прочно застрял, уцепившись за раму, сундук.
— Ту-у-упицы, — скрежетал зубами горбун, силясь втянуть его обратно. — Там же книги!
Когда сундук грохнулся на пол и перевернулся, клацнув огромным навесным замком, горбун бросился в башню. Тайная дверка, спрятанная прямо над изголовьем его тяжёлой, вырезанной из цельного куска дерева, двуспальной кровати, оставалась запертой. Он отпер её, еле-еле вскарабкался в узкий и низкий ход и пополз, спеша к главному своему сокровищу.
Башня была полна камней.
Одни, запылённые так, что нельзя было различить даже их цвета под серой густой бахромой, ровными рядами стояли на полках. Это были просто камни. Он возился когда-то с ними, сортируя бережно, занося в картотеку. Пока не понял, что это были всего лишь драгоценные камни.
Горсточка, жалкая горсточка цветных осколков всегда хранилась на столе — рядом с книгами, свитками, ретортами. И лишь один — глаз ворона, крупный кусок чёрного хрусталя — покоился в специальной подставке. Горбун помедлил минуту, но всё-таки снял его с треножника, спрятал в чёрный бархатный мешочек. У него не было времени даже поинтересоваться, где сейчас Марк.
Он принялся собирать цветную россыпь самоцветов, держа каждый двумя пальцами, оглаживая нежно, помещая в отдельное гнездо в специальной шкатулке, называя по имени.
— Откуда у тебя столько?
Он вздрогнул, услышав это. Едва не уронил камень, присел, сжав его в кулаке.
Юродивый поднимался с колен. Тайный ход был чересчур узок для него. Он снял со стен всю паутину, пробираясь в башню.
— А… Ты, — горбун разжал ладонь так, будто боялся, что мог раздавить камешек. — Что ж ты не повёз ведьму к дому? Оставил её одну возиться со старухою.
— Я предупреждал, что буду следить за тобой. — Юродивый всё оглядывался. Протянул руку, сняв камень с полки. Стёр большим пальцем пыль. — Ты хоть бы промыл их. Или продал кому. Или отдал бы так. — В его руках засверкал, наконец, чисто алым светом крупный, с голубиное яйцо, рубин великолепной огранки.
— Прости. Недосуг. Хочешь, бери.
— На что мне? — Юродивый положил камень обратно. — От людей прятать?
Он подошёл ближе, стал за спиной, совсем рядом, любопытствуя. Горбун пошевелил кривыми плечами. Горб его, казалось, вырос, а грудь прогнулась сильнее — он навис над шкатулкой, закрывая её.
— Это? — спросил юродивый, протягивая руку, — это давал тебе Мастер? — повёл ладонью над камнями, чуть-чуть прикрыв глаза. Но не коснулся. Отступил на шаг.
Горбун медленно выдохнул. Опустились вздёрнутые плечи. Он положил в гнездо последний камешек и захлопнул крышку.
— Это моё, — сказал он, поглаживая полированное дерево шкатулки. Расправил отрез синего бархата, заворачивая. — Я сам! Слышишь? Сам заработал их. — Сунул шкатулку в мешок. — И заметь! Я никогда не путал дела Синдиката с интересами круга. — Обернулся, глядя прямо в глаза загораживавшему путь юродивому. — Ты напрасно следишь за мной.
— Ну-ну, — ответил тот, отступая.
Горбун толкнул мешок в лаз, кряхтя опустился на колени — пол тайной комнаты был выше, нежели пол спальни, — пополз, толкая мешок впереди себя. Быстро миновал короткий тоннельчик, и, когда собирался уже вытолкнуть мешок наружу, тот скользнул вдруг из-под ладони, убегая дальше. Два раза стукнули по полу каблуки.
От неожиданности горбун треснулся головой о низкий свод лаза. Искры посыпались из глаз. Не видя перед собой ничего, он спешил скорее выбраться, увидеть того, кто украл его камни. Посмотреть в глаза перед тем, как убить.
Он так спешил, что вывалился на кровать, перекувыркнувшись через голову. Прямо над ним раскинулся на угловых столбах тяжёлый, красного бархата балдахин, а рядом стоял, глядя в лицо с любопытством, тот, кого горбун никак не ожидал увидеть в своём доме.
