Киберпространственный ковбой возвращается к себе на ранчо.
* * *
Архив Подземной Канцелярии
Мемуары демона Скагса
Запись три тысячи четыреста девяносто пятая
Под вечер у меня зачесалось правое копыто. Точнее, у меня зачесалось то место, где у меня было бы правое копыто в том случае, если бы я был в своем обычном демоническом обличье. А поскольку в последнее время я ходил в облике человека, полагаю, это была правая пятка. Но чесалась она просто адски.
Пару тысяч лет назад во время одной локальной стычки с силами нашего извечного противника я был ранен в правое копыто Копьем Света. Рана была весьма болезненной и долго не заживала, с тех пор это место у меня стало очень чувствительным. Знаете, у кого-то раны ноют перед изменением погоды, а мой шрам реагирует на изменения магического поля.
Я прислушался к своим ощущениям. Да, совсем недалеко, в радиусе двадцати километров, не больше, кто-то пытался сотворить магию. Пытался довольно-таки неумело, но настойчиво.
Магия на Земле в эти дни стала редкостью, и совсем не потому, что каждый волшебник должен продать душу дьяволу и так далее, как утверждает вражеская пропаганда, пытаясь установить в этой области монополию. Просто смертные сейчас больше полагаются на придуманную ими самими технику и с течением времени перестали доверять всяким оккультным штучкам. Это их право, в конце концов.
Вот кто-то пытается возродить забытое искусство. Мне стало любопытно, да и пятка чесалась так, что думать ни о чем другом я просто не мог.
Я открыл окно и вдохнул полную грудь городского смога. На улицах быстро темнело, толпы прохожих становились все более жидкими, машины включали фары и мчались по своим делам.
Я заметил, что современные городские жители очень редко смотрят на небо.
В деревнях все по-другому. Поскольку урожай напрямую зависит от погодных условий, крестьяне частенько поглядывают вверх, и небо для них сохраняет старый, мистический смысл, но горожанам на него наплевать.
Пойдет дождь, так они просто помянут недобрым словом синоптика, который их об этом не предупредил, и постараются убраться с открытого пространства. Чего интересного там, на небе? Звезд не видно, они закрыты смогом собственного приготовления, наука давно доказала, что рая прямо над головой нет, самолеты уже лет сто как перестали быть чудом технического прогресса, так что пролети над ними сейчас ангел с медной трубой и размахом крыльев как у птеродактиля, никто его не заметит.
Демона, сливающегося с темным фоном небес, тем более.
Я вылетел в окно и сделал два круга над домом, прислушиваясь к ощущениям в своей пятке. С таким указателем ошибиться в выборе направления практически невозможно, и спустя полминуты я уже летел над вечерним городом.
Москва с высоты демонического полета представляет собой весьма любопытное зрелище. Если попытаться определить его одним словом, вот вам это слово — «огни».
Огни огромных рекламных щитов, вспыхивающие всеми цветами радуги, белые снопы от автомобильных фар, хаотично снующие по городу, как молекулы грешника Броуна, желтые огни окон, обещающие уют и покой, отдых после суматошного рабочего дня. Скагс, а ты становишься поэтом на старости веков! Или это пребывание в образе смертного на тебя так подействовало?
Через несколько минут я вылетел из центра города и направился в один из периферийных районов, которые сами смертные называют спальными. Это должно означать, что люди приезжают туда только для того, чтобы спать. Работают они в других местах. Развлекаются, выходит, тоже в других.
Зуд стал еще сильнее, хотя раньше казалось, что это невозможно. Я приближался к его источнику.
Кружить пришлось долго, но мне все-таки удалось определить дом, в котором находились доморощенные чародеи. К этому времени стемнело окончательно и вечер уступил свое место теплой летней ночи.
Я просто стал летать и заглядывать во все окна подряд. Ничего интересного там не обнаружилось, смертные большей частью уже отошли ко сну, даже мало кто занимался… Ну и ладно. Может, они все уже давно состоят в браке.
На четвертом этаже мне повезло. Хотя нельзя назвать это везением. Я ведь точно знал, что следует искать, и искал целенаправленно. Правильно говорят, удача — шанс для подготовленного.
Заклинателей, точнее заклинательниц, было трое. Молодые девчонки, лет по шестнадцать. Они занавесили окна, зажгли свечи, нарисовали на полу пентаграмму и, читая заклинания из какой-то древней книжки, принадлежавшей, очевидно, еще прабабке одной из них, пытались вызвать демона.
Причем делали это весьма неумело. Да на такой вызов даже бесенок из команды растопки поленится прийти.
Но ты же пришел, скажете вы. Неправда.
Заклинание вызова должно запутать демона, заставить его явиться против его воли, подчинить его себе. А демоны, между прочим, не плюшевые мишки, нашу волю подавить довольно трудно, а склонить к долговременному сотрудничеству практически невозможно.
Я же пришел по собственной воле, из чисто демонического любопытства, и имел возможность уйти в любой момент. Но мне захотелось пошутить.
И у демонов имеет место чувство юмора.
Я уменьшил свои размеры до размеров комара и пролетел через открытую форточку. Затем опустился в самый центр пентаграммы и прислушался к бреду, который несли начинающие заклинательницы. Потом это занятие мне наскучило.
— О, Люцифер, Барбазон, заклинаю тебя! — Бессмысленный набор сотрясающих воздух звуков.
— Барбазон так Барбазон, — громко сказал я и увеличился в размерах где-то до полуметра. Чтоб в обморок раньше времени не попадали.
Барышни уставились на меня с таким удивлением, словно секундой раньше не они вызывали демона, называя имена не самых последних обитателей преисподней, на фоне которых мое собственное имя ничего не значило. Словно не они зажигали магические свечи и рисовали пентаграммы.
Кстати, по поводу пентаграммы. Вообще-то, как следует из названия, у пентаграммы должно присутствовать пять углов, а не шесть, и образующие ее линии должны быть замкнуты. Так что даже если бы бесенок из команды растопки и не поленился прийти, внутри они не смогли бы его удержать ни минуты.
— Звали? — спросил я. — А зачем звали?
Все-таки одна хлопнулась в обморок. Закатила глаза, прислонилась к стене и медленно так осела. Слабые нервы, должно быть. Мельчают демонологи, мельчают. Помню, в старые времена один опытный демонолог, лет ему, правда, было раза в три побольше, чем этим пигалицам, выдернул меня из самого ада, да так скрутил, что я месяца два находился в услужении. Конечно, потом я нашел брешь в его защите, самого заклинателя убил и забрал его душу с собой в ад, но поединок был тот еще, я вам скажу. Бились часов пять, два квартала выгорело. Это только при мне. А потом говорят — Большой лондонский пожар.
