Реплики писателя, однако, никто не услышал, ибо гости предпочитали не стоять рядом с ним в силу следующего обстоятельства. В последнее время Веня стал сильно пахнуть. Каждое утро он обливал себя скипидаром, который считал верным средством от Сатаны (однажды, когда я закурил рядом с другом, он даже немножко воспламенился). Приобрел ли Веня иммунитет от черта было непонятно, но люди грешные его избегали.
Пеликанов продолжал рассказывать.
— Не верьте недоброжелателям, которые утверждают, что в пять часов пополудни «одноэтажная Америка» вымирает. В Никсонвиле жизнь кипит, даже когда стемнеет. Вдоль тротуаров стоят столики, как где-нибудь в Париже или Милане. Элегантные, оживленные люди коротают за белым вином или минеральной водой вечер.
Горемыкин смиренно объяснялся в незадачливости Флоринде Бизоновой.
— Вчера в магазине «Библио-глобус» искал книгу Государя «Бремя бедного человека» про галлюцинации в русской литературе. И вы знаете, не сумел ее найти.
— Ой, как интересно!
Пеликанов вещал.
— По стриженным бесшумными электрическими косилками газонам рыскают белки. Нет-нет, а одна из них порскнет на проезжую часть, извиваясь, как мохнатая ленточка. Но бойкому зверьку не грозит несчастье! Проезжающие машины неизменно останавливаются перед маленьким нарушителем правил движения. Уважение ко всему живому — характерная черта американского общества.
Бизонов орал в трубку мобильника, сотрясая стены и Горемыкина:
— Транспорт, блин, чтоб стоял у входа через двадцать минут. А не то я тебя псам моим скормлю.
Пеликанов провозглашал.
— Да, политологи правы, когда говорят, что США — это новая Римская империя, которая гарантирует миру спокойствие и порядок. Но это и новые Афины! Богатая и уверенная в себе страна выстроила для элитных мыслителей ликеи-вузы. Там они упражняют ум в анализе, делятся с молодежью знаниями. Скоро то же самое будет в Ираке. Американский ноу-хау преобразит его в гигантскую классную комнату. Иракцы радостно пойдут учиться у американцев началам цивилизации!
— И радостно отдавать им свою нефть, — добавил я.
— Вольдемар Конрадович фон Хакен, один из предков Его Величества, тоже уделял большое внимание воспитанию подрастающего поколения. Он не раз брал к себе в дом крестьянских девушек, где давал им прекрасное образование, — трубно заметила Октябрина Трупикова.
— Самое печальное, что сегодня в России какой-нибудь Харингтон вполне может оказаться на вершине власти, — мрачно сказал Феофактов. Присутствие вечного скептика на утреннике было наглядным свидетельством моей приверженности принципу демократической разноголосицы.
Вдруг ко мне подпрыгнул простоволосый Матт.
— Профессор, профессор! Скажите детям, чтобы они ко мне не приставали.
— Пошли со мной, дружок. Увидишь, как вершится выездной царский суд.
В детской было подозрительно тихо. Демулен и Гильотина резались в карты таро, а Дантон лежал на кроватке и хлебал из бутылки кока-колу. На полу валялся помятый чайник юродивого.
Будучи опытным папаном, прекрасно понимающим психику пацанов, я знал, как вызвать Водольенка на откровенность.
Я присел на краешек кроватки.
— Ты почему блаженного обидел, паршивец проклятый?
— Это не я, это брательник.
Дантон бросил пустую бутылку на столик с картами, вызвав у микромистиков пискливое негодование.
— Ты старший и должен давать сиблингам пример. Если видишь, что они шалят, то донеси родителям.
— А я че? Я ничего. Ваш дурак входит с чайником на башке и что-то бормочет по-своему. Мы думали, это Билли-Боб. Он ведь тоже америкос и тоже грязный. Демулька хотел у него из пуза червяка вытащить, а он не давался.
Дантон слез с кровати, сунул руки в карманы и принялся кружить по комнате, пиная чайник то одной, то другой ногой.
Демулен и Гильотина хором хихикнули:
— У Матьки рожа синяя — колпак из алюминия!
Матт перехватил чайник в воздухе и распластался с ним на полу, как когда-то на футбольном поле с мячом. Дантон недобро посмотрел на юродивого и залез обратно на кровать.
В дверь детской просунулась голова Водолея.
— Ваше Величество! Машины приехали и ждут у входа.
— Сейчас буду. Дайте только с вашим сыном расправиться.
— Как вы добры, Ваше Величество! Я восхищаюсь, что, несмотря на чрезвычайную занятость, вы нашли время уделить внимание нашим шалопаям.
Я взял Дантона за шиворот и повесил его на лампу.
— Что такое застенок знаешь?
— Не.
— Про Бутырки слышал?
— Не.
— Впредь держи нос чистым, а не то прикажу тебя арестовать!
Затем схватил Демулена и Гильотину и прикрепил их рядом с Дантоном.
— Веселитесь в воздухе, человечки!
Я бросил взгляд на карты, оставленные сиблингами на столике.
Дьявол. Башня. Смерть с косой.
Предзнаменования благоприятны. Пора брать власть!
* * *
Гости начали спускаться по восьми пролетам вниз. У подъезда образовалось скопище светских людей. Каждый его член был своеобразен, но среди уймы уникумов выделялись Варикозов и Матт. Перед тем как покинуть квартиру писатель накинул на патриотические плечи легкий летний зипун, разумеется пропитанный скипидаром. У юродивого на голове снова сверкал чайник, который Роксана Федоровна надраила в знак извинения за поведение отпрыщей.
Заводной западник продолжал описывать свои впечатления от Никсонвиля. Матт, растроганный рассказом о родном кампусе, радостно крутил длинным языком в унисон пеликановским жестам. Каждый раз, когда алый орган реял над праздничной толпой, Милица, то есть Минерва, шипела и царапала горемыкинскую грудь. Петербуржуй вздыхал, но покорно принимал муку от родных когтей.
Последними явились Водолеи, которые держали в руках профессиональные атрибуты: он — волшебную палочку, она — магический кристалл.
Пирс поспешил откланяться.
— Good luck with the coup! Break a leg![310]
Статус дипломата не позволял приятелю присутствовать при предстоявшей смене государственного строя.
Члены Когорты плюс враг самодержавия Феофактов заняли места в заказанных Бизоновым автобусах. На одном была надпись «Джентльменский клуб „Русский гном“». На другом — «Казино и увеселительный дом „Русский кентавр“». Третий автобус, выкрашенный весь в черное и с затемненными окнами, наполнился бизоновскими бодигардами.
За автобусами подъехал «Humvee» — рабочая машина моего опасного друга. Бронированные борта автомобиля были покрыты вмятинами и царапинами — следствием то ли дорожных, то ли пулеметных происшествий. Я уселся в него вместе с Борисом и Флорой Бизоновыми. Как всегда в присутствии ее мужа я сделал вид, что мы с ней не знакомы.
