К машине они шли молча, держась за руки, и каждый ощущал исходящее от другого тепло.
Выезжая со стоянки, они вновь увидели «мерседес», который вынырнул из переулка. Артем нажал на педаль газа. Гонки начались.
* * *
— Прошу всех выйти из помещения, — резко приказал Трифонов.
Агент страховой компании и представитель банка вопросительно посмотрели на господина Пуартье. Тот кивнул головой и пояснил:
— Этот господин — очень опытный следователь из прокуратуры. Он просит освободить помещение, в котором произошла кража. Мы обязаны подчиниться. Эта территория в его юрисдикции. К тому же, как я понимаю, охранять здесь уже нечего.
Все вышли в коридор. В комнате остались Трифонов и Куприянов. Следователь подошел к сейфу и осмотрел его.
— Вот уж чего не ожидал увидеть, так это знакомых отмычек, сделанных под левую руку. Он опять оставил их в замке.
Куприянов покачал головой.
— Это невозможно, Александр Иваныч.
— Я верю своим глазам, а не теории вероятности, Семен.
Он принялся осматривать окно, веревку, решетку, стоящую у стены.
Куприянов не унимался:
— Александр Иваныч, Артем Зерцалов погиб в колонии по собственной неосторожности во время передвижения колонны на лесоповал. Свалился с понтонного моста в реку и утонул. Я видел сводки. Это случилось месяц назад. Дело Козьей Ножки вернули в архив нашего управления. А это значит, что этого человека больше не существует. Он мертв.
— Чаров не только мертв, но и похоронен с почестями на престижном кладбище, однако я с ним только что разговаривал. Но это ничего не меняет. Воскресить Чарова мне не удалось. Очень авторитетные люди несли его гроб, и власти не позволят нам вернуть к жизни то, что они уже похоронили.
— И он останется безнаказанным?
— Не знаю, капитан. Думаю, что он очень скоро вернется в Россию с новой идеей. Вот тогда мы и получим свой шанс. Рано или поздно, но это случится. Просто нужно быть готовыми к встрече. А сейчас надо собрать всех гостей на втором этаже, обслугу на первом и никого не выпускать из дома, пока мы их не опросим. Звони дежурному по городу, пусть выделят машину и привезут сюда криминалиста Дымбу и Наташу Рогову. Без Дымбы мы ничего трогать не будем. В комнату никого не допускать, и без того натоптали.
Они вышли в коридор.
— Заприте комнату, — приказал Трифонов. — До появления экспертов в помещение никого не допускать.
Чаров переводил слова следователя на французский. Наклонившись к уху Куприянова, Трифонов шепнул:
— Пройдись по особняку и проверь, здесь ли Ника. Куприянов улыбнулся, кивнул головой и отошел.
— Господин Пуартье, что находилось в сейфе?
— Ожерелье. Фамильная ценность, полученная мной в наследство. По завещанию моих предков это ожерелье должна надевать невеста на церемонии бракосочетания. Мы привезли его в Россию с этой целью. По желанию моей невесты обряд венчания должен состояться, — он глянул на часы, — уже сегодня в девять утра в Соборе Святого Андрея Первозванного. Учитывая ценность семейной реликвии, ожерелье поместили в сейф, выставили внутреннюю и внешнюю охрану.
— Внешняя меня не интересует. Кто находился внутри?
— Охранник из страховой фирмы и охранник, предоставленный питерским частным охранным агентством.
— И где же они?
— Француз здесь. Он утверждает, что ему сделали укол и он потерял сознание. Когда очнулся, его русского напарника на месте не было, окно и сейф открыты, ожерелье исчезло. Он сумел встать, подошел к двери и постучал. Так стало известно об ограблении.
— Когда это случилось?
— Около двух часов назад, а может, и раньше.
— Что известно о русском охраннике?
Из толпы вышел генерал Игнатов. Трифонов знал его с давних пор, когда Игнатов еще служил опером в управлении, помнил, как быстро он взбирался по иерархической лестнице и закончил карьеру в должности начальника управления по борьбе с экономическими преступлениями.
— Здравствуйте, Александр Иваныч. Моя вина, признаю. Поставил новичка на ответственный пост, но я-то считал наоборот. Профессионалы мне нужны здесь, а в запертой комнате особых навыков не нужно.
— Здесь налицо сговор, Дмитрий Иваныч. Работал не вор-одиночка, а целая организация. Вы профессионал высокого класса, как же могли допустить такие промахи!
— Понимаю.
— Боюсь, что нет. Решетка установленная на окне, была подпилена и держалась на честном слове. Где-то в комнате прятали веревку. Ваш новичок заступил на пост с отмычками в кармане. Как это назвать?
— У нас не было времени для тщательного осмотра помещения. Здесь более тридцати комнат, три кухни, три зала. У меня не хватало людей, и я вынужден был сделать добор. Этот парень мне понравился. Его рекомендовал Вахтанг Згуриди. Человек, которому можно доверять.
— Кто это такой? — спросил Трифонов.
В разговор вмешался Камышев, человек, всем известный — оратор, публичный политик, которого часто видят на телеэкране, его портреты появляются на обложках журналов.
— Згуриди заведует секретариатом мэрии и организационными вопросами. К сожалению, здесь его нет, он уехал в отпуск в Кутаиси на золотую свадьбу своих родителей. Обслуживающий персонал для сегодняшнего вечера набирал он. Этот дворец для проведения вечера так же был предложен им. В мэрии Згуриди проявил себя как выдающийся организатор. И вы видите, как все устроено. Исключая, конечно, этот невероятный инцидент.
Представитель страховой компании произнес целый монолог на своем языке с пылом и жестикуляцией, свойственными южанам.
— Что он сказал? — спросил Трифонов, глядя на господина Пуартье.
— Он услышал грузинские фамилии. Когда наша сторона давала запрос в мэрию на устройство вечера, мы подчеркивали, что в состав обслуживающего персонала не должны входить люди кавказских национальностей.
— Был такой запрос? — поинтересовался Трифонов у Камышева.
— Запрос был. Но я его не читал, переадресовал Згуриди. Мы можем уточнить состав обслуги у церемониймейстера.
— Да, пожалуйста. Пусть представит список обслуги и проверит, все ли на местах.
Камышев отдал приказ кому-то из своих помощников.
Трифонов вновь обратился к Пуартье, которого ему все время хотелось назвать Чаровым.
— С чем связана неприязнь французской стороны к кавказцам? Не так их много во Франции. Париж не Москва и не Санкт-Петербург.
— Не знаю, как вам объяснить. Это ожерелье считается символом победы, власти и силы. По легенде оно когда-то принадлежало победоносной царице Тамаре, а в начале девятнадцатого века, когда западная Грузия присоединилась к России, ожерелье было передано в дар русскому императору. Исторические документы этого не подтверждают. В реестре ценностей дома Романовых оно никогда не упоминалось. Но грузины в течение двух сотен лет пытаются отыскать это ожерелье и вернуть его в лоно церкви, где оно хранилось. Легенда гласит, что, если ожерелье находится в Грузии, государству ничего не грозит и оно будет процветать. Многие серьезные политики сегодняшней Грузии в это верят. Скорее всего, от отчаяния и собственной беспомощности. На ожерелье покушались неоднократно. Тогда мой прадед положил его в банковский сейф на вечное хранение. По его завещанию, которое соблюдается и поныне, ожерелье достают из сейфа только на свадебные церемонии членов семьи.
