Главной опасностью периода до всеобщих выборов (которые консерваторы могут оттягивать до 1996 или 1997 годов) Блэр считает «чувство самоуспокоенности внутри партии». Есть и другие: ему придется вести кампанию дольше, чем было бы идеально; через пару лет его лицо может выглядеть уже не таким свежим, как раньше; его евангелический язык может начать казаться проповедническим, а его разговоры о крестовых походах и миссиях — чуточку слишком бойскаутскими, в наше-то время, когда ничего святого. Еще есть опасность, что лейбористская долгосрочная стратегия — которая активно выстраивается по модели игры миссис Тэтчер 1979 года: отчеканить политические лозунги и сформулировать общие темы, а не вязнуть в деталях и возиться с цифирью — может показаться уклончивой. А каких шагов тори следует опасаться? «Их избирательная стратегия — невеликая тайна, — отвечает Блэр. — Они ударятся в крупномасштабное урезание налогов. Не исключено, они пойдут на попятный и займут до некоторой степени антиевропейскую позицию. А еще будут швырять в Лейбористскую партию все, что им удастся накопать на нас, — и не остановятся ни перед чем».
Бередящее душу выступление Оркестра Граймторпских Копей в Вестминстерском аббатстве стало уместной увертюрой для службы, которую можно было бы озаглавить «Перемены и национальное обновление» — как Манифест Тони Блэра. Сначала читали вслух из Книги Исайи («И застроят пустыни вековые, восстановят древние развалины и возобновят города разоренные, остававшиеся в запустении с давних родов»). Затем был исполнен гимн Р.Б.Й. Скотта, абсолютно блэристский по сути («Принеси справедливость в наш край / И воздвигни опоры дней будущих, / Чтобы время разбилось о рай / И повержены были все чудища») и недалекий от злободневной политической специфики. Была там даже цитата из Вацлава Гавела в исполнении архиепископа Кентерберийского: «Я глубоко убежден, что на самом деле политика не является бесчестным занятием, и если мы имеем то, что имеем, то виноваты в этом политики».
Архиепископ также процитировал изречение Джона Смита: «Политика должна быть нравственной». При том, что Партия Тори кажется все более и более изнуренной в центре и все более растленной по краям, при том, что ее светлые умы и мечтатели с щенячьим восторгом улепетывают в пейзажи с восстановленными лесными массивами, лопоча о возвращении медведей, 10-процентном подоходном налоге и гектарах прерий, покрытых экзотическим посевами люпина, неудивительно, что лейбористы в настоящее время занимают доминирующее положение как с точки зрения морали, так и с точки зрения политики. Сейчас один убежденный христианин сменил другого на посту лидера партии. «Славля Господа, очистим тело нации и дух» — пели многие, если не все, члены конгрегации в Вестминстерском Аббатстве.
Тони Блэр вышел победителем на выборах, прибегнув к духоподъемной риторике, выстроенной вокруг слова «радикальный»; как и его конкуренты, другие кандидаты, он умышленно взывал к славному 1945 году, когда лейбористское правительство Клемента Эттли приступило к фундаментальным изменениям в государственном устройстве. Я спросил Джайлза Рэдиса о последнем рекламном ходе мистера Блэра. Он ответил: «Он сказал кое-что весьма неглупое. Он сказал: «Я не ревизионист, я радикал». На самом деле это мура полная. Он пытается быть Гарольдом Вильсоном. А ему надо быть гибридом Гейтскелла и Вильсона». Одна из всегдашних прелестей — и периодически возникающих хитростей — политики заключается в разнице между риторикой Рыцарей Господних и последующим сообщением, что, мол, извините, ребята, мы не можем себе позволить копье и кольчугу, и, кстати, лошадь нам тут урезали до мула. Имя Хью Гейтскелла (предшественника Джона Смита в качестве потерянного лидера и адресата надежды, которую пришлось передать преемнику) достаточно безопасно; тогда как Гарольд Вильсон — которого сейчас вспоминают не столько за либертарианскую законодательную деятельность в его первые годы пребывания на должности, сколько за прагматичные виляния его последних лет — не вызывает особого восторга. Тони Блэр много в ком пробуждает оптимизм — своей молодостью, своим интеллектом, своей идеалистичностью, своими обещаниями очиститься и своей выбираемостью. Из него очень даже мог бы получиться британский премьер-министр конца столетия. Но для милленариев[201]было бы опрометчивым уже сейчас бронировать себе места на горных вершинах.
Август 1994
