все уже и так идеально.
Дэвон
Шесть месяцев спустя
Я жертвую замок Уайтхолл-корт фонду «Английское наследие». В нем откроют музей. Какая-то часть меня (совсем крошечная часть) опечалена тем, что я отказался от титула маркиза. Что не приеду в Англию, чтобы Никола непременно унаследовала какой-нибудь титул. Но в целом я рад, что распрощался с этим местом, которое никогда не мог по-настоящему назвать своим домом.
Никола быстро растет. Сейчас она уже щеголяет копной светлых кудряшек, которые подозрительно напоминают лапшу рамен. Пытается вонзиться деснами во все, до чего дотягивается своими пухлыми ручками, и вообще она само очарование.
Месяц назад Эммабелль вернулась к работе. Она назначила Росса менеджером «Мадам Хаос» и теперь сосредоточилась на своем новом начинании. Открыла некоммерческую организацию для женщин и мужчин, подвергшихся сексуальному насилию, в которой предоставляют терапию, помогают найти работу и снова встать на ноги.
Новая секретарша Белль, которая пришла на смену Саймону и занимается документами и административной работой, – Донна Хаммонд, бывшая Фрэнка. Она тоже родила малыша. Его зовут Томас, и порой, когда они с Николой оказываются в одном помещении, то пристально смотрят друг на друга широко открытыми глазами, будто говоря: «Погоди, ты тоже крошечный человек».
Сейчас я забираю жену из дома ее родителей, а Никола безмятежно спит на заднем сиденье «Бентли». Я замечаю тестя, который поливает цветы возле крыльца, и опускаю стекло с пассажирской стороны.
– Привет, Джон, скажешь Белль, что я жду снаружи?
Он отрывает взгляд от цветов, улыбается и кивает. Бросив шланг на газон, Джон заходит в дом и возвращается с моей женой. Они идут под руку, Джон открывает ей пассажирскую дверь и, поцеловав в висок, отходит от машины.
– Поезжай осторожно, – велит он, с улыбкой поглядывая на Николу, которая находится на заднем сиденье. – Она так быстро растет.
– Как и все дети, – бормочет Белль.
– Я люблю тебя, Белли-Белль.
– Я тоже тебя люблю, папуля.
Мы с Белль едем в международный аэропорт Логан. Весь путь у меня сводит живот.
– Все будет нормально, – уверяет Белль, гладя меня по бедру.
– Я знаю. Просто прошло уже немало времени.
– Она по-прежнему твоя семья, – замечает моя жена.
Это я тоже знаю.
Когда мы приезжаем в аэропорт, отстегиваем Николу от автокресла и сажаем ее в переноску, надетую на Белль, моя жена машинально направляется к лестнице, ведущей от парковки на главный этаж.
– Нет. – Я беру ее за руку и сжимаю. – Давай поедем на лифте.
Белль резко оборачивается, нахмурив брови.
– Ты уверен?
– Уверен, дорогая.
Мы ждем у нужного выхода. И хотя я оставил все семейные беды в прошлом, все равно весь как на иголках. Вскоре после того, как я начал распоряжаться поместьем, кухонный лифт опечатали. Это помогло мне облегчить вызванную клаустрофобией тревожность, но не в полной мере.
Когда Сесилия позвонила и спросила, можно ли ей приехать и посмотреть на малышку Николу, я согласился. В конце концов, она не такая, как мои мать и отец. Она никогда не пыталась меня убить. Когда я спросил Белль, не стоит ли мне оплатить перелет и проживание Сесилии, она ответила:
– Ни в коем случае. Позволь ей показать тебе, что она изменилась.
И она правда изменилась. Сесилия сама полностью оплатила поездку на деньги, которые зарабатывает в библиотеке возле своего университета. Она стала другой.
Когда я вижу, как моя сестра выходит из ворот терминала, я бросаюсь к ней, чувствуя легкость на сердце. Она выглядит так же, может, только сбросила пару килограммов, но ее улыбка изменилась. Стала искренней. Беззаботной.
Мы встречаемся на полпути, заключаем друг друга в крепкие объятия, и она плачет, уткнувшись мне в плечо. Я позволяю ей. Знаю, что она тоже чувствует себя осиротевшей. Ведь когда все было улажено, Урсула отвернулась и от нее тоже и уехала жить в Лондон к подруге.
– Спасибо, что дал мне еще один шанс, – бормочет Сесилия, уткнувшись мне в плечо.
– Спасибо, что захотела его.
Я чувствую, как моя жена опускает ладонь мне на спину, поддерживая меня, обнимая, следя, чтобы я никогда не лишался равновесия.
– Идем, – тихо говорит Белль. – Давай создадим новые семейные воспоминания.
И мы их создаем.
Благодарности
Сложность прощания с полюбившейся историей состоит в том, что к нему невозможно быть полностью готовой. Серия «Красавицы Бостона» далась мне легко в том плане, что отношения между персонажами не требовали никаких подсказок. Они сразу сошлись и поладили, как только я собрала их всех вместе. Это принесло мне облегчение, но вместе с тем стало поводом для беспокойства, ведь как можно попрощаться с людьми, которые стали тебе как семья?
Возможно, сами персонажи вымышленные, но люди, которые помогали мне воплотить их в жизнь, самые что ни на есть настоящие. Талантливые, трудолюбивые и заслуживают аплодисментов.
Прежде всего я хочу выразить благодарность Тихуане Тернер – моей помощнице, самому первому читателю, менеджеру и много кому еще. А также всем женщинам, которые выражают мне безоговорочную поддержку и неистовую жгучую любовь: Ратуле Рой, Ванессе Вильегас, Ямине Кирки, Марте Бор и Саре Плочер.
Моему дизайнеру Летиции Хассер, которая всегда на высоте, и Стейси Блейк – моему оформителю, которая осыпает волшебной пылью все, к чему прикасается, – спасибо.
Моим редакторам: Кейт Хоган, Маре Уайт, Макс Добсон и Саре Плочер. Без вас я бы не справилась. (Без всех вас. Для этого нужны совместные усилия.)
Спасибо моему агенту Кимберли Брауэр за то, что она намного больше, чем просто агент. Надеюсь, ты знаешь, как сильно я тебя ценю.
Я хочу поблагодарить блогеров и читателей, которые поддерживали эту серию и верили в меня. Вы лучшие, и я не представляю свою жизнь без вас.
Я буду очень признательна, если вы сможете уделить несколько секунд и оставить краткий честный отзыв.
Берегите себя и следите за обновлениями. Это конец, но в то же время начало совершенно новой серии…
Л. Дж. Шэн, xoxo
Примечания
1
Кухонный лифт (или подъемник) – небольшой грузовой лифт, который устанавливается как в ресторанах, так и в частных домах. Он предназначен для подачи блюд и продуктов с кухни на верхние этажи.
2
Сырная гонка – ежегодное традиционное мероприятие, на котором участники наперегонки бегут с холма за брошенной по склону головкой сыра.
3
