Генрих обрушит на него всю тяжесть своего гнева!
Считаясь с этой возможностью, мы решили, что Чарльз отправится на маленький островок у Саффолка, где и будет ждать решения своей участи. Впрочем, если Генрих окажется непоколебимым в своём гневе, то можно будет снова оснастить корабль, снабдить его всем необходимым и двинуться за океан, в Новую Испанию!
Мы с трудом могли представить себе, как сможет избалованная Мэри перенести жизнь при тех скромных ресурсах, которые останутся им в случае королевской немилости. Но самое важное было достигнуто, в остальном же приходилось положиться на судьбу!
Прибыв в Лондон, Мэри отправилась к королю. Я постарался, чтобы при их свидании присутствовал Уолси. Генрих, ничего не подозревая, встретил сестру с большой радостью и несколько раз поцеловал её в обе щеки, а затем спросил:
— Что тебе, в сущности, понадобилось здесь? Разве Людовика уже похоронили?
— Этого я, по правде сказать, не знаю, — ответила Мэри. — Да и не интересовалась этим вопросом. Я вышла за него замуж лишь на срок его земной жизни и не собиралась продлить брак хоть на одно мгновение больше. Поэтому я и уехала, а его подданные могут похоронить его или набить из него чучело — как им будет угодно!
Затем Мэри принялась рассказывать о домогательствах Франциска, о его угрозах, о том, как он осмелился запереть её, английскую принцессу крови, под замок, заставляя выйти замуж за этого идиота. Однако о том, что Франциск предлагал развестись с Клавдией и жениться на ней, Мэри, она умолчала, отлично понимая, что Генрих может счесть это предложение слишком заманчивым.
Мэри сумела изобразить оскорбительный образ действия Франциска в таких выпуклых очертаниях и ярких красках, что Генрих почувствовал сильный гнев на молодого короля Франции и громко крикнул:
— Собака, подлая собака! Как он осмелился обращаться так с моей сестрой, дочерью моего отца, первой принцессой Англии, французской королевой! Я проучу этого пса так, что он взвоет, клянусь своей короной!
История показывает, что эту клятву Генрих сдержал не более, чем вообще все остальные.
Затем Мэри стала рассказывать о том, как к ней на помощь прибыл я и как с помощью королевы Клавдии ей удалось обвенчаться втихомолку с Брендоном, а потом сбежать из Франции.
— Господи Боже! — загремел Генрих. — Да будь у меня ещё одна такая сестра, я повесился бы, клянусь всеми святыми! Обвенчалась с Брендоном? Дура, идиотка! Что это значит? Обвенчалась с Брендоном! Ты сведёшь меня с ума! Достаточно, чтобы в Англии завелась ещё одна такая женщина, как ты, и всё это проклятое королевство полетит ко всем чертям! Обвенчалась с Брендоном без моего согласия!
— Нет, нет, дорогой братец, — мягко ответила Мэри, любовно прижимаясь к грузной фигуре короля. — Неужели ты думаешь, что я способна на нечто подобное? Но ты, должно быть, забыл, что четыре месяца назад дал мне своё согласие на это! Ты сам знаешь, что без этого я никогда не решилась бы на такой отчаянный шаг!
— Ещё бы! Не решилась бы! Да ты, кажется, всё сделаешь, что только захочешь! Ад и дьяволы!
— Ну, милый братец, в таком случае я призываю милорда Уолси в свидетели того, что вот в этой самой комнате, почти на этом же самом месте, ты обещал мне, что после смерти Людовика я буду вправе выйти замуж по собственному выбору. Основываясь на этом, я вошла с Брендоном в маленькую часовню, распустила волосы, нас обвенчали, и теперь никакая сила на земле не может разлучить нас!
Генрих с изумлением посмотрел на сестру и затем разразился громким хохотом.
— Так ты венчалась с Брендоном, распустив волосы? — воскликнул он, давясь от хохота и хватаясь за бока. — Ну, матушка, тебе, видно, и вправду сам чёрт не брат! Бедный Людовик! Вот это я называю славной шуткой! Значит, ты жарила его на медленном огне? Ручаюсь, что он с удовольствием умер! Наверное, ты порядком отравила ему остаток дней?
— Ну, — пожимая плечами, отозвалась Мэри, — ведь он хотел во что бы то ни стало заполучить меня!
— Бедный Брендон! Каково-то придётся теперь ему! Ей-богу, мне его даже жалко!
— О, это — совсем другое дело, — ответила Мэри, вся просветлев при имени Брендона.
Между тем Генрих обратился к Уолси:
— Слышали вы что-нибудь подобное, милорд? Что же теперь делать?
Уолси сказал в ответ несколько смягчающих слов, и они подействовали на короля, как масло на волны, так что Мэри в душе пожалела, что некогда назвала его «проклятой собакой».
Помолчав немного, Генрих спросил:
— Где Брендон? В сущности, он отличный компаньон, и раз мы тут уже ничего не можем изменить, значит, надо примириться. Брендон найдёт в тебе своё наказание и без нас! Скажи ему, чтобы он явился ко мне, — наверное, ты припрятала его где-нибудь! А там мы посмотрим, что можно будет для него сделать!
— Что ты хочешь сделать для него, братец? — поспешно спросила Мэри, торопясь использовать милостивое расположение духа короля.
— Об этом уж, пожалуйста, не беспокойся! — сурово ответил Генрих, но Мэри стала ластиться к нему, и он продолжал: — Ну, чего ты хочешь? Говори! Лучше уж я заранее откажусь от сопротивления тебе, потому что ты всё равно добьёшься того, чего захочешь! Ну, так говори!
— Не мог ли бы ты сделать его герцогом Саффолкским?
— А! Ну что же, я думаю, что мог бы. Что вы скажете на это, милорд Уолси?
Канцлер заявил, что считает это пожалование Брендона самым лучшим и подходящим.
— Ну, так пусть так и будет! — решил Генрих и обратился к сестре: — Но теперь я иду на охоту и не желаю слышать больше ни слова от тебя, иначе ты своими льстивыми улыбочками оттягаешь у меня в пользу Брендона добрую половину моего королевства! — Он повернулся, собираясь уйти из комнаты, но на пороге остановился и спросил: — Мэри, не мог ли бы твой муж быть здесь к будущему воскресенью? Я устраиваю турнир, и Брендон мне очень нужен!
* * *
Вскоре Брендон получил титул герцога Саффолкского, однако герцогские поместья король удержал для самого себя.
Тем не менее Брендон искренне считал себя богатейшим и счастливейшим человеком на свете. Да и наверное он был одним из самых счастливых. Такая жена, как Мэри, очень опасна, если только не находится в полном подчинении. Но Мэри руками
