Стас рассмеялся, заглушил мотор, слез, вздёрнул машину на сошки и стал отвязывать свою корзинку со снедью. Закончив это дело, сказал:
– Я назвал вас господами, господа, ибо воистину считаю за таковых. И если не откажетесь, готов присоединиться к вам со своими припасами.
– Ишь, говорит красиво, – сообщил тот же мужик.
Надо бы с ними попроще, подумал Стас. Он обычно легко переходил на тот стиль общения, который был принят в кругу собеседников, но ныне уж очень устал.
Их было пятеро, и они без возражений приняли его вклад в трапезу. Порвали курочку, разделили рыбу, огурцы, хлеб и прочее; подвинули Стасу картошку и кулёчек соли. Ему вспомнилась плосковская поговорка: «Одной рукой собирай, другой раздавай». Так накормил Христос поверивших в Него пятью хлебами и двумя рыбами: ученики Его отдали свои хлеба и рыбу пришедшим, а те добавили к этому своё. Общая трапеза, основа мира! Все были сыты, и объедков набралось двенадцать корзин.
У этих пятерых мужиков, правда, объедков не осталось. Всё смолотили, включая куриные косточки. Насытившись, разлеглись на травке, раскурили самокрутки, и старший завёл такую речь:
– До Борка путь нехитрый, когда днём едешь и дорогу знаешь. А ты, барчук, дороги не знаешь, и дело к ночи.
– Повечеряли, пора перед сном за беседушку, – поддержал его второй. – Ты нам сегодня скажешь, что в мире деется, а мы тебе с утра, как до Борка добраться.
– Только уговор, барчук: говори красиво, как давеча, – попросил третий.
– А зачем же зовёте вы меня барчуком? – спросил Стас. – Я богомаз, и зовут меня Станиславом.
Мужики рассмеялись, а старший объяснил их смех:
– Богомазов мы знаем, они на таких машинах, как у тебя, не ездят.
– Значит, я богатый богомаз.
– Вот и получаешься барчук. Ведь не бывает богатых богомазов! Кто у Бога, тот беден. Кто богат, тот не у Бога.
И весь вечер они трепались о том о сём. Стас им рассказывал о выставке в Париже, о Рождественском храме и его росписях, о проблемах времён Раскола, а они ему – о сложностях сельской жизни. Никому они не могут продать своё молоко. Кто виноват: налоговые комиссары? Закупщики? Молокозаводчики? Верховный?
– Всем нужны деньги, никому не нужен наш труд…
Оксфорд – Лондон – Саарбрюккен, 1760–1773 годы
Эх и причудливы же судьбы человеческие! Мог ли ожидать блестящий студент университета Оксфорд-Брукс, спортсмен и сердечная мечта всего женского (и доброй трети мужского) университетского населения Элистер Маккензи, что жизнь свою закончит русским помещиком, в пасхальную ночь, и вокруг будет сплошной девятнадцатый век!.. Нет, ничего подобного ему в голову не приходило, когда однажды осенним утром его попросили зайти в кабинет декана.
Элистер – которого чаще звали Эл, с деканом дружил, поскольку входил в команду чемпионов Великобритании по quidditch’у.[84]Он изучал менеджмент книгоиздательского дела, а факультативно – германские и славянские языки и литературу, много занимался историей. К четвёртому курсу имел уже пакет предложений от будущих работодателей, но к детальному их рассмотрению пока не приступал. Других дел хватало.
Поэтому зашёл он в кабинет декана с лёгким сердцем и обнаружил, что там его дожидается вовсе никакой не декан, а высокий плотный джентльмен, назвавшийся полковником Хакетом. Наружность он имел не весьма располагающую, можно сказать, страшную, но когда улыбнулся, Эл в ту же секунду почувствовал к нему доверие и без колебаний согласился проехаться «в одно место» для небольшого разговора. Потом ему пришлось подписать бумагу о неразглашении всего, что услышит и увидит. Бланк был мидовский. В разведку будут вербовать, догадался Эл. Надо ухо держать востро.
Полковник Хакет усадил его в крытый микроавтобус без окон, и они поехали, безбожно вихляя по кривым и узким улочкам древнего университетского города.
Недооценили разведчики чемпиона по quidditch’у: Эл, знавший Оксфорд как свои пять пальцев, без труда вычислил, что привезли его на Джордж-стрит, и скорее всего в Oxford University Engineering Laboratory. Он услышал, как закрылись за их микроавтобусом тяжёлые двери, и полковник выпустил его наружу. Тускло освещённое помещение заканчивалось дверцами лифта. Он вошёл в кабину вслед за полковником, и они поехали вниз.
Оксфорд чем дальше, тем глубже закапывался в землю – достаточно вспомнить двадцать подземных этажей знаменитой Бодлейнской библиотеки прямо под Брод-стрит!.. Но здесь они опустились от силы на три этажа.
Там, куда они наконец попали, Эла заставили подписать ещё одну бумагу, потом усадили за тяжёлый стол чёрного дерева (настоящего!) и принесли кофе в самоподогревающемся стаканчике.
Полковник, к немалому изумлению Эла, закурил толстую сигару. К счастью, системы кондиционирования в подземелье работали отменно: дым мгновенно всасывался в вентиляционные отверстия, оставляя только лёгкий запах – не такой уж и противный, как оказалось.
Эл успел сделать не более двух глотков кофе, как в помещение вбежал растрёпанный мужчина в белом халате. Схватив кофе, который был вообще-то принесён для Эла, он выдул его одним глотком и представился:
– Привет! Я доктор Глостер, директор всего этого… – И он помахал рукой. – С полковником Хакетом вы уже знакомы, сейчас придёт мой зам по технике, Сэм Бронсон. И другие полезные люди. Понятно?
– Пока не очень, сэр, – удивился Эл. Заведующий не был похож на офицера разведки.
– Полковник, вы что-нибудь уже рассказывали парню?
– Что вы, – ухмыльнулся Хакет. – Чтобы он принял меня за сумасшедшего и сбежал?
– Хорошо. Бумаги о неразглашении и всё такое – подписано?
– Всё сделано как надо, сэр.
– Отлично. Тогда я вкратце введу вас в курс дела. Вам приходилось читать о путешествиях во времени?
– Приходилось… – несколько растерялся гордость Оксфорда.
– Как бы вы отнеслись к визиту в средневековую Европу, чтобы сделать кое-что для нас, а потом вернуться?
– Но разве это возможно, сэр?
– Всё возможно, и Сэм Бронсон вам это докажет. А я могу пообещать, что за это сногсшибательное приключение вам хорошо заплатят.
– Соглашайся, парень, – пробасил полковник.
– Тогда, значит, это страшно опасно… – пробормотал ошеломлённый Элистер Маккензи.
– Не опаснее, чем выкурить сигару, – ухмыльнулся полковник. – А я их курю с детства, и вполне здоров.
