ну что за неуважение, Юр! Этикетом от тебя даже не пахнет.
Я не была супергероем и не представляла, как буду выбираться из этой заварушки. Трезво оценивала ситуацию в целом и понимала, что мне пиздец. Простите за бранное словечко, товарищи. Как есть сказала. До выхода было несколько мест, за которыми можно было спрятаться ненадолго, но в итоге все равно мне пришлось бы встать с Захаровым лицом к лицу. И я впервые за долгое время стала надеяться. На то, что Амир успеет вовремя мне на подмогу. Оглушительный выстрел вывел меня из раздумий. И был он направлен не в мою сторону.
– Какого черта? – испуганный голос Захарова донесся до моих ушей. Выглянула из укрытия и ничего не увидела. Все происходило около выхода и было скрыто от моих глаз. Что ж… Пан или пропал. Скинула обувь и бесшумно покинула нишу, подбежав к кожаному дивану, за которым спряталась. С моего нового ракурса была видна лишь часть тела мужчины в зеркале на стене.
– Вась? – голос Борзова удивил. – Вась, ты тут? Выходи, я держу его на мушке.
Я быстро вылезла из укрытия и осторожно прошла на голос. Захаров, ухватившись за окровавленный бок, стоял на коленях и зло смотрел на прокурора. Его оружие было отброшено, и прокурор стоял, направив на него пистолет.
– Минуту, – оценив ситуацию, я пошла за обувью и быстро вернула на место свой лифчик, который так и остался лежать на спинке кресла. С ним было куда удобнее. Я даже ненадолго улыбнулась. Подхватив с пола телефон, увидела, что он разбит вдребезги – кто хорошо постарался, чтобы он больше никогда не заработал. – Ты как тут оказался?
– Да забыл бумаги кое-какие. Решил вернуться. А тут никого. Охрана особняка просто испарилась. Я решил проверить, – его белоснежная рубашка была заляпана кровью, на лице проступила парочка свежих кровоподтеков. – Как видишь, проверил.
– А я крота нашла, – с умным видом выдала, кивнув на Захарова. – Ну или он меня нашел. Тут как посмотреть.
– Все шутишь, – хмуро выдал прокурор, бегло осматривая меня на предмет ранений.
– А то! Говори, – я пнула Захарова. Он пошатнулся, подавшись телом вперед, и выставил руку, пытаясь предотвратить падение. По дальнейшим звукам стало понятно, что опору он искал простреленной ладонью. – Где Яров?
– Близко, – он расхохотался.
– Чего ржешь, придурок? – спросил прокурор.
– А то, что за мной останется последнее слово, – он поднял запястье, уставившись на часы на руке.
– Чего ты там бормочешь? – прокурор злился, а я внимательно наблюдала за Юрой. Что-то тут не так.
– Эндшпиль, – выдал Захаров прямо в часы. – Попрощайтесь, детки. Думаю, пора бы.
– О чем он? – Аркаша посмотрел на меня в недоумении.
– Эндшпиль… – пробормотала, не ответив прокурору. Конец партии. Меня резко осенило. В здании никого не оставалось. Они хотели подорвать особняк Совета, чтобы отвести внимание от того, что готовилось после. Если бы Захаров не захотел лично меня прикончить, и, если бы Аркаша не забыл бумаги, я оказалась бы погребенной заживо, и никто бы не узнал про крота. Как удобно. – Сколько осталось? – ухватила за ворот Захарова и тряхнула изо всех сил. – Сколько осталось времени?
– На прощальный поцелуй, – зло выдал этот придурок, и здание сотряс одиночный взрыв. Похоже рвануло где-то снаружи. – Я приготовил кое-что веселое, Царева. Вы тут в ловушке, – вновь взрыв за пределами здания.
– Он подорвет все снаружи. Мы сгорим тут заживо, – ошеломленно произнес прокурор, осознав все.
– Нет, ну ты все-таки такой умняша, прокурор, – приободряюще улыбнулась ему, хотя в душе творился хаос. Когда не можешь контролировать ситуацию – это хреново, знаете ли. Новый взрыв сотряс стены. – Минута. Они взрывают заряды с минутной разницей. Эй, кусок дерьма! – обратилась к Захарову. – Разочарую тебя, придурок. Если ты и искупаешь в крови, то лишь в своей. Я хоть и дама великодушная, но лишь из вредности кое-что сделаю.
– Что? – не понял Юра. И тут же взвыл, и завалился на бок из-за простреленного мною колена.
– Это я, пожалуй, заберу, – подхватила его пистолет и подошла к прокурору. – Я не желаю марать о тебя руки, Захаров. Может тебе повезет, и ты выберешь отсюда, пока здание не сгорит, кто знает? Но знай, там тебя будет ждать кое-кто. И я уверена – не с улыбкой на лице. Ты предал не Совет. Не Город. Не кланы. Ты предал того, кто боготворил тебя всю свою жизнь – своего сына. Не жди снаружи теплого приема.
– Иди к черту, ведьма! – прохрипел, сплевывая кровь, Захаров.
– Прощай, Юр, – подхватила за локоть прокурора и рванула из комнаты. Новый взрыв содрогнул стены, в воздухе пахло гарью – часть здания уже горела снаружи. Мы находились на втором этаже и, подбежав к лестнице, увидели, что низ здания уже был объят огнем.
– Хреново, – выдал прокурор.
– И не говори, Аркаша, и не говори, – пробормотала ему в ответ. – Думаю, заряды установлены по кругу. Нужно попытаться успеть до того, как стена огня отрежет нас от всех. О… И конечно не подорваться.
– И как ты можешь шутить?
– Другого не остается, Аркаша. Поспешим, – я знала это здание как свои пять пальцев и быстро сообразила, где будет стоять последний заряд. Туда-то мы и отправились. В разбитых взрывной волной окнах мы видели пылающий огонь, и это подстегнуло бежать быстрее. По пути мы не встретили никого – такая могила была уготована лишь мне. Дышать становилось все труднее, но мы не останавливались. Не имели права. Время тянулось предательски медленно. Казалось, что прошли часы, а на самом деле – лишь минуты.
Дверь с аварийным выходом показалась впереди, и мы оказались на лестнице. Поспешили вниз, и когда оставалось совсем чуть-чуть до свободы, последний взрыв отбросил нас взрывной волной, частично разрушая здание. Больно врезавшись в стену, осела на пол. Дым, окруживший нас, мешал оценить обстановку.
– Аркаш?! – я потеряла из виду прокурора. Его отбросило от меня, когда взорвался очередной заряд. – Прокурор?! – слабый стон раздался в стороне, и я поползла на звук. Мужчине досталось – из его тела торчал кусок арматуры, а на лбу была рваная рана. – Аркаш! Надо выбираться, милый.
– Оставь меня… – тихо прохрипел прокурор, прикрывая от боли глаза. – Оставь… Со мной у тебя нет никаких шансов, Вась.
– А ну не смей! – непрошенные слезы застыли в моих глазах. – Не смей, Борзов! Не смей, твою мать, даже думать о том, что сдохнешь тут, – несмотря на тот хаос, что творился вокруг нас, я почувствовала то, что давно не ощущала – тревогу и страх за родного человека. С удивлением поднесла
