Брисеида поднялась, пошатываясь на ногах, с трудом удерживаясь под тяжестью ткани. Леонель еще дышал, но слабо. Она медленно открыла сумку, ее пальцы онемели от холода, и положила палочки Энндала на компас Оанко. Палочки скрестились перед рекой. Прищурившись, она заметила на поверхности воды, примерно в двадцати метрах от берега, любопытное явление. Казалось, что вечная волна разбивается о скалу, которой не было.
Брисеида упала на колени. Она никогда не смогла бы пробиться сквозь эту движущуюся массу воды, чтобы добраться до лестницы. Особенно с Леонелем.
Она снова схватила песочные часы, надеясь призвать дракона обратно. В верхней колбе вращались десять злополучных песчинок, а в нижней медленно кружился остальной песок. Брисеида закрыла глаза, представляя себе дракона, спешащего к ним на помощь. Пот струился по телу. Она цеплялась за свое видение: длинное тело, покрытое желтой чешуей, голова, длинные китайские усы, оленьи рога и демонический взгляд, темный, мрачный, пронизывающий, как кошмар…
Брисеида внезапно села, вдыхая свежий воздух, погруженный в утренний туман. На другой стороне реки наступал рассвет. Она бросилась к песочным часам. Одно зернышко, едва заметное, все еще цеплялось за стекло в верхней колбе.
– Я не могу в это поверить! Заснуть в такой момент! – она злилась на себя.
Песок перестал вращаться. Дракон исчез. Волна все еще боролась с невидимым препятствием посреди воды. Брисеида села рядом с Леонелем, который все еще был без сознания.
Все попытки пробудить песчинки оказались безрезультатны. Голод терзал ее желудок, усталость все еще лежала тяжелым грузом на плечах. Она положила голову Леонеля себе на колени, чтобы прижать его к себе, провела пальцами по его ране. Он все еще дышал. Но как долго?
– Что ж, Лео, думаю, мы наконец-то увидим, что бывает, если не следить за временем по песочным часам, – тихо сказала она.
Она долго сидела в тишине, разглядывая волны и осознавая абсурдность своего положения. Она проделала долгий путь, чтобы оказаться в одиночестве посреди пустыни, имея в качестве оружия лишь истраченную магию, а в качестве последнего союзника – поверженного солдата. Увидит ли она когда-нибудь свою семью снова?
Машинально она достала перо и блокнот. Они чудом остались сухими, как и письмо отца, которое благословенная интуиция заставила ее хранить в холщовой сумке. У нее не осталось чернил, но движения пера могло быть достаточно, чтобы отправить ее в Цитадель…
Может быть, Бенджи будет там, может быть, он сможет ей помочь. У него всегда были такие блестящие идеи. Теперь она не возражала против того, чтобы открыть ему свою личность. Менг больше никогда не будет рядом, чтобы снова устроить ей разнос…
– Не стоит использовать это перо. – Брисеида вздохнула и сунула перо в сумку.
Фу Цзи стоял перед ней, держа в руках компас мастера фэн-шуй и палочки.
– Это не твое дело, – вызывающе сказала она, несмотря на хриплый голос.
– Это опасно.
Брисеида кивнула, ничего не понимая. У нее больше не было сил.
– Ты можешь убить меня, если хочешь, – прошептала она. – У меня больше нет сил бороться.
– Мы найдем лестницу.
– Мы?
– Она там? Ты нашел ее? – крикнул из кустов знакомый голос. – Брисеида! Ты здесь!
Менг, живой и невредимый, только что появился с мечом в руке. Он бросился к ней, опустился рядом на колени и обнял.
– Мне так жаль, это все моя вина, – сказал он, крепко обнимая ее. Брисеида была настолько ошеломлена, что не знала, что сказать.
– А Леонель? – спросил Менг.
– Пока что он еще дышит. Но мы потеряли остальных.
– О, они…
– Вы здесь, я так и знала! – воскликнула Лиз, появляясь позади генерала.
Она бросилась к Брисеиде, чтобы заключить ее в свои объятия, пока Энндал, Оанко и Эней подходили по очереди.
– Знала-знала, посмотрите на нее, она вчера весь день нас доставала, – угрюмо сказал Эней, глядя в сторону Брисеиды.
– Конечно! Я была бы чудовищем, если бы не волновалась! – воскликнула Лиз, найдя Леонеля, лежащего в высокой траве. – Леонель! Что произошло?
– На него упало зеркало Чжун-цзуна, и он тонул в реке ткачихи на горе Шеваль-Нуар, – ответила Брисеида, охваченная волной облегчения.
– Выглядит не так уж плохо, – сказал Оанко, опустившись рядом с ним на колени, чтобы поближе рассмотреть рану на виске. – Мази должно быть достаточно, а пряная ингаляция приведет его в чувство. Но нам нужен огонь, а древесина здесь слишком сырая.
– Песочные часы у тебя! – воскликнул Энндал, помогая Брисеиде подняться на ноги. – Как ты смогла доставить сюда Леонеля?
– Нас перенес дракон.
Они смотрели на нее огромными глазами, но никто из них ничего не сказал.
– А вы?
– Нас поймали и снова бросили в ту же тюрьму. Если бы не Фу Цзи, мы бы все еще были там.
– Фу Цзи призвал Шу Фана, чтобы тот освободил нас, – объяснил Менг.
– Шу Фан?
– Шу Фан помог ему получить ключи от камер, – добавил Энндал. – Он также устроил диверсии, чтобы вытащить нас.
– Шу Фан? – повторила Брисеида. – Призрак Шу Фан? Воображаемый друг Ло Шэнь?
– Именно он вскружил голову Ло Шэнь всеми этими текстами песен.
– Мы поговорим позже, последнее зерно только что упало, – прервал их Менг, поднимая песочные часы на уровень глаз. – Странно, кажется, что песка стало меньше, чем раньше.
– Его стало меньше, да, – сказала Брисеида. – Половины уже нет. Канцлер Ли использовал песок, чтобы одурманить льва… И, возможно, чтобы поработить дракона.
Фу Цзи нахмурился, а потом кивнул.
– Лестница недосягаема, – добавила Брисеида, указывая на волну, все еще бьющуюся о невидимое.
– У нас есть веревка, – сказал Фу Цзи, – Шу Фан может пройти и закрепить ее сбоку от ступеней.
Он размотал веревку, которую носил на плече, и поднял один конец в воздух.
Тут же веревка полетела, как змея факира, над рекой.
– Призрак здесь, – прошептала Брисеида, не веря своим глазам.
– Ло Шэнь не обманывала, – с улыбкой признал Фу Цзи.
– Она также была права насчет зеркала Чжун-цзуна. Оно освещало миниатюрный мир. Повторение истории ткачихи, в зале Девяти Драконов.
– Дети настолько близки к нематериальному миру, что черпают в нем вдохновение, сами того не осознавая. Ло Шэнь думала, что она выдумала эту историю, но мой дядя Шу Фан вдохнул в нее эту идею.
Брисеида кивнула. Ло Шэнь была одной из тех детей, которые во время бодрствования могли создавать дельта-волны, волны сна. Для нее не существовало разницы между сном и реальностью, как говорил Нил Куба… Как говорил ее отец.
