фамилию. Весь день он думал о том, как такое могло получиться. "Ошибка", — с какой стороны Телль ни подходил к ситуации, по-другому он никак объяснить это не мог.
— Они не ошибаются, — поглядев на повестку, с сожалением сказала Фина.
Телль не спорил. Он сам это прекрасно понимал. Но, все же, надеялся до последнего.
***
— Никакой ошибки нет, — ответил, заглянув в протянутый Теллем паспорт, человек в военкомате.
Его стол занимал чуть ли не половину кабинета. В отличие от служащих, которых Телль успел заметить здесь в коридорах, этот человек был не в военной форме.
Какое-то время они с Теллем молча смотрели друг на друга. Человек за столом ждал вопросов, Телль ждал объяснений.
— Там вы принесете стране больше пользы, чем здесь, — не желая тратить времени сверх необходимого, сказал человек за столом.
— Я служил, но это было очень давно… — начал Телль.
— То, что вы проходили службу, лучше для вас, — убедительно ответил человек за столом.
— Вам ведь нужны добровольцы…
— Вот и будете добровольцем.
— Почему меня не спросили?
— А зачем? — подчеркнуто равнодушно бросил человек за столом.
— У меня жена. Мы не молоды. И мы одни.
— Были бы вы один — сидели бы дома.
Человек выложил на стол две папки. На одной, потолще, Телль увидел фамилию Фины, на другой — свою.
— Можете посмотреть, — предложил человек за столом.
О себе ничего нового Телль из папки не узнал. Другое дело — там было абсолютно все. Каждое его попадание в полицию (в большинстве случаев — за то, что не успевал вернуться домой до отбоя), каждая проверка нацполами квартиры, даже каждое неоткрывание двери коменданту. На отчете о поездке с Ханнесом на море взгляд Телля остановился.
"Жалоб от хозяйки квартиры не поступало, правонарушений не замечено", — прочел про себя Телль.
История смерти Марка и Ханнеса с описанием диагнозов сыновей уместилась на одной странице.
"Это все, что они оставили для себя от моих детей", — с горечью подумал Телль.
Какие у сыновей были глаза, что любили мальчики, как дороги они были Теллю с Финой — никого не интересовало.
В деле Фины оказались фотографии ее родителей. Телль узнал их сразу — по портретам, которые жена рисовала по памяти. У самой Фины не осталось ни одного изображения папы и мамы после того, как ее забрали от бабушки. С другой страницы на Телля взглядом замученного в неволе зверька смотрела девочка лет одиннадцати с тугими-претугими косами, в толстом коричневом платье с черным фартуком. Это была Фина. И небольшой шрам над левой бровью, еле видный сейчас, на фото оказался совсем свежим.
С тяжелым чувством закрыв папку жены, Телль медленно вернул ее на стол. Человек с той стороны молча наблюдал за ним все это время и, кажется, ни разу не моргнул.
***
Выйдя из военкомата, Телль понял, что самое трудное ему еще предстоит. Фина, скорее всего, уже встречает его на остановке. Она сильная, сколько Телль знал жену — она всегда была сильной, но и у нее однажды не выдержит сердце.
Фине стало все ясно, едва согнувшийся муж рассеянно ступил с подножки трамвая. Готовая к этому, Фина не питала никаких иллюзий, но, все же, ожидаемая плохая новость — такая же плохая, как и неожиданная.
— Добрались-таки они до тебя, — разочарованно произнесла Фина.
Телль кивнул. Растерянный и беспомощный, он не мог поднять на жену глаз. Фина взяла мужа под руку.
Во дворе надевший форму сосед проводил очередное собрание, больше похожее на маленький митинг. Обычно его выступления заканчивались хождениями других дворовых активистов по квартирам с просьбой дать какие-нибудь вещи, а лучше — деньги для помощи населению освобождаемых территорий. Как настойчиво активисты ни звонили в дверь, Фина никогда не открывала. "Не комендант? Ну и ладно", — говорила она.
Увидев Фину с мужем, сосед прервал свою громкую мысль.
— Опять мимо проходите?
Головы собравшихся повернулись к Теллю с Финой.
Скажи Роман такое днем раньше — Фина даже не обратила бы внимания. Но сейчас, сурово посмотрев на соседа, она двинулась в его сторону. Догнав жену, Телль обнял ее за плечи.
— Не нужно тратить время, — мягко попросил он.
Фина вроде успокоилась, потом отвлеклась на домашние дела, но, когда вернувшийся к себе сосед стал орать на супругу, вспыхнула и стукнула ему в стену.
— Ты чего? — выскочил из комнаты Телль.
Фина была в бешенстве.
— Вот почему должен идти ты? Мне непонятно. Ты ж стар для всего этого. А такие, как этот, — Фина снова стукнула кулаком по стене, — дома сидят, баб водят…
— Не надо, — снова просил Телль.
— Надо, Телль, — яростно посмотрела на мужа Фина. — Ты сейчас скажешь, что там ребенок маленький, верно?
— Верно.
— Лучше, все же, если его папочку заберут, и он не вернется. Он ни семью мучить не будет, ни соседям гадить. А иначе вырастет сын с таким папой… Вот сейчас он ходит со своей сворой и радуется войне. Получается: он радуется тому, что убивают таких детей, как его сын. Что убивают таких, как он сам. Но, раз он за войну, то почему он здесь? Почему вместо него должен идти ты?
— Призвали меня, — спокойно сказал Телль.
— Это не ответ.
— Это ответ, который дадут тебе везде.
— Значит, ты с этим согласен.
Телль не стал отвечать. Он не видел смысла спорить с женой, потому что почти во всем Фина была права. Только вот идти воевать не нужно ни соседу, ни Теллю — вообще никому.
Звонок в дверь вернул Телля из размышлений.
— Опять эти, — сурово произнесла Фина.
— Спросить у них денег? — кивнул на дверь Телль. — Или одежду какую-нибудь? Я имею теперь право.
— Еще и шутишь, — грустно заметила Фина. — Ведь ты меня одну оставляешь.
— Не я.
— Ну да, добровольцем-то?
— Ты сама повестку видела.
Опустившись на стул, Фина нахмурилась. Она долго сидела, задумчиво глядя в одну точку на полу. Телль, прислонившись к косяку, все это время смотрел на жену, которую, хоть он и был все годы рядом, не смог уберечь от бед и невзгод. Взяв со стола чашку с остывшим чаем, Фина подняла на Телля голову.
— Если с тобой что-то случится, как мне жить без тебя?
***
— Теперь и папа меня оставляет. Одну, — сказала Фина, стоя перед могилами сыновей.
Положивший к ним цветы Телль отвернулся, чтобы жена на видела его лица. Украдкой вытерев глаза, он заметил, как из подъехавшего к кварталу по ту сторону дороги маленького автобуса вышли военные. Достав из автобуса венки, урну, они понесли их к вырытой могиле.
