Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 177
не может угнаться, потому что она уже давно ускользает от него. Смерть преследует его с того момента, как его дед почил едва ли не в день его рождения. Позже умер брат Винченцо. Еще позже – отец. Он пытался забыть эту боль в объятиях Франки, и не только.
Он искал забвения в любви многих, слишком многих женщин. А еще предавался развлечениям и совершал безумные поступки, благо его несметное богатство все это позволяло.
Но только сейчас на душе у него становится немного спокойнее. Потому что в его руках – новая жизнь. Будущее его и дома Флорио.
Младенец широко раскрывает глаза, резко кричит, и Иньяцио проводит ему по губам пальцем, смоченным в вине.
– Вот этот вкус ты должен запомнить. Этот – а уж потом молока. – Иньяцио прижимает сына к груди, не заботясь о том, что и сам будет пахнуть марсалой. – Она сделала нас теми, кто мы есть: Флорио.
* * *
– Дон Иньяцио… рабочие пришли.
В кабинет вошел Саро и теперь сквозь оконные занавески вглядывается в толпу во дворе. Иньяцио за письменным столом обменивается удивленным взглядом с Эразмо Пьяджо, сидящим в кресле напротив, встает и из-за спины слуги тоже осторожно заглядывает в окно, вслед за ним – директор «Генерального пароходства». И в самом деле, с десяток рабочих стоит у входа и разговаривает с Пьетро Ното, привратником.
– Зачем они пришли? – ворчит Иньяцио.
– Представления не имею! Может, хотят узнать, почему приостановилась стройка? – предполагает Пьяджо.
Иньяцио возвращается на место.
– Пойди объясни им, что с тех пор, как Кодронки в прошлом июле ушел с поста, дела еще больше осложнились. Остается уповать только на то, что Общество судостроения, доков и механических заводов Сицилии, которое мы решили создать, улучшит ситуацию, – говорит он, постукивая указательным пальцем по бумагам на столе. Внезапно вскакивает. – Надеюсь, они не собираются просить повышения зарплаты. Как они только смеют после того, что случилось в январе! Придется снова поговорить с Гарибальди Боско: он единственный, кто может их успокоить. Надоели эти постоянные протесты!
– Они пришли поздравить с рождением малыша.
На пороге стоит Джованна. Она появилась бесшумно и с упреком смотрит на сына.
– Я распорядилась их впустить, – объясняет она, потом обращается к Саро: – Пусть принесут еще стулья, поставят на стол блюда с печеньем и вино. Они работают у нас, и мы обязаны оказать им гостеприимство, – добавляет она, предваряя возражения сына, у которого от удивления вытянулось лицо. – Твой отец поступил бы именно так, – тихо говорит она. И уходя, с горечью думает о том, что ее Иньяцио лично бы сообщил о рождении ребенка рабочим «Оретеа», как, впрочем, и поступил, когда родился Винченцо.
Немного погодя по коридорам виллы уже громыхают тяжелые шаги рабочих, оставляя пыль на коврах и следы на паркете. Мужчины в праздничной одежде вертят головой, оробев от огромных картин, изысканных цветочных композиций, от золота и лепнины, но главное, от самой виллы без конца и края. Они не ожидали, что их впустят, привратник сказал, что передаст их добрые пожелания дону Иньяцио, и велел им возвращаться домой. А потом вышла донна Джованна, вдова главного хозяина – упокой Господи душу важного синьора, – и запросто сказала: «Добро пожаловать. Проходите». И направилась к бывшему кабинету своего мужа, который теперь принадлежит Иньяцио.
Они проходят мимо зеленой гостиной и донны Чиччи, дремлющей в кресле с открытым ртом. Кто-то гыкает, но тут же замолкает, увидев портрет Иньяцио в серебряной раме. Тогда все притихают и, остановившись, крестятся.
Джованна наблюдает за ними и чувствует, как увлажняются ее глаза. Один уже немолодой рабочий с большими седыми усами бросает на нее быстрый взгляд.
– Он был настоящим отцом для всех нас. Господь призвал его слишком рано, – произносит он.
Она коротко кивает, поворачивается и идет дальше в сторону кабинета. Иньяцио встречает рабочих на пороге вместе с Пьяджо. На письменном столе рядом со стопками бумаг и папок стоят бутылки вина и блюда с печеньем. Тут же льняные салфетки с вышитыми инициалами Иньяцио и Франки.
Рабочие располагаются вдоль стен кабинета, и самый старший из них, тот, что с седыми усами, подходит к Иньяцио:
– Доброго вам здравия, мы здесь, чтобы выразить вам наш… наши…
– …поздравления, – подсказывает ему молодой рабочий из дальнего угла. У него умные глаза, и одет он с виду лучше всех.
– Да-да, поздравления. Рождение малыша – это радость не только для вас, но и для всего дома Флорио, и мы очень рады, что вы решили назвать его так же, как и хозяина, вашего отца, пусть Господь о нем позаботится.
– Аминь, – шепчет Джованна из другого угла комнаты.
– Спасибо. Очень любезно с вашей стороны, что вы пришли прямо сюда. – Иньяцио комкает слова, засовывает большие пальцы в карманы жилета. – Могу я предложить вам небольшое угощение? Вы же добирались сюда пешком.
– Пешком и под конвоем, – снова вмешивается молодой, и ни от кого не укрылась нотка сарказма в его голосе.
Пьяджо вскидывает брови, подходит к окну: на краю широкого двора стоит небольшая группа карабинеров. И когда мужчины подходят к столу за бокалом вина и печеньем, он обращается к молодому человеку:
– А вы…
– Никола Амодео. Токарь в «Оретеа».
– Что ж, синьор Амодео, по-моему, конвой – необходимая мера предосторожности, учитывая январские протесты у здания «Генерального пароходства».
Пьяджо хватило минуты, чтобы понять, что перед ним непростой рабочий. Высоко держит голову и решил заявить о себе. Член профсоюза или того хуже.
– Знаете, мы тоже тогда встали перед болезненным выбором. В увольнении людей ничего приятного нет, но пока не начались судостроительные работы, литейный завод не может позволить себе держать больше человек, чем требуется.
К ним подходит Иньяцио.
– Вы не понимаете, каким страшным был январь для бедных людей в Палермо. – Амодео качает головой. – Увольнения подмастерьев стало тяжелым ударом. Они всего лишь попросили повышения зарплаты, потому что на все выросли цены, начиная с хлеба, а вместо этого их выставили за дверь, да еще и сдали в полицию. И сейчас никто не хочет брать их на работу, потому что думают, что они анархисты.
– Да нет! Вы преувеличиваете! – восклицает Пьяджо. – Жестоко обращались только с буйными участниками, с самыми неблагодарными, которые устроили пикеты. К тому же вы сами говорите, цены растут на все и повсеместно. Взять хотя бы налоги.
Он подает знак лакею, который подходит с подносом, на котором стоят рюмки с марсалой.
– Если бы вы были на нашем месте, вы поступили бы так же. Наказать нескольких человек было необходимо, для того чтобы показать, кто здесь главный.
Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 177
