— Я знаю, кто это сделал. Ты можешь не извиняться.
— В любом случае, я была рада, но сейчас мне стыдно.
Вновь повисает тишина, и Чарли немного улыбается.
— Спасибо, что не бросила в меня чем-нибудь.
— Когда ты только зашла, я хотела бросить что-то в лоб себе, — признаюсь я, немного посмеиваясь.
— Понимаю, я переживала перед приходом сюда. Неделю думала, что сказать. Спасибо, что послушала.
— Да вроде не за что, — жму плечами и вздыхаю.
На губах Чарли растягивается улыбка. Кивнув, она покидает кабинет, а я падаю лицом в ладони.
Я думала, что картинка прекрасна только внешним видом, и тяжелей всего признавать, что внутренний мир ничем ей не уступает. Опыт со стервами уже был, и я знаю, как вести себя в подобном случае, но когда происходит поворот на сто восемьдесят градусов — приноровиться сложно. Странное чувство понимать, что твоя соперница, может быть и бывшая, не такая, какой ты хотела её видеть.
Поднимаю телефон и пишу сообщение Тому с вопросом почему я. Не понимаю, почему он выбирает меня, а не её. Тяжело признавать, но, возможно, Чарли лучший вариант для отношений. Ответ не заставляет ждать долго: «О чём ты?». Набираюсь храбрости и пишу следующий вопрос: «Почему я, а не она?». Карандаш бегает и следом всплывает: «Потому что я люблю тебя. Никто никогда не будет тобой и не заменит тебя». Слёзы стекают по щекам, когда я вновь и вновь перечитываю последнее сообщение. Это словно попытки добить себя. Знаю, я не лучшая девушка на свете, но он почему-то со мной. И он почему-то вернулся.
Вытираю слёзы и забираю сумку, вылетая из кабинета.
Путь до стадиона не длинный и не короткий. Спустя тридцать пять минут на такси, выхожу на улицу с зелёным цветом лица, поблагодарив мужчину за то, что он останавливался, позволяя мне прийти в себя, и даже дал пакетик. Проклятый токсикоз либо кружит мрачным вихрем над головой, либо полностью отсутствует.
Добираюсь до пункта пропусков, и суровый мужчина внимательно разглядывает меня, вероятно думая, что я ошиблась днём.
— Здравствуйте, — слабо улыбаюсь я, — мне нужно увидеться со своим парнем.
— Добрый день, — говорит он, — парнем?
— Томас Дуглас.
— У команды тренировка.
— Я знаю. Я могу пройти на поле?
Мужчина сводит брови на переносице, и обеспокоенность рисуется на его лице.
— Вам дать воды?
— Да… спасибо, — сиплю я, но улыбаюсь через силу, — я так плохо выгляжу?
— Вы побледнели, — продолжает он, протянув мне бутылочку из холодильника.
— Это не я, — вздыхаю я, на что его брови поднимаются. Понимая, что сморозила глупость, следом добавляю: — это токсикоз.
Мужчина кивает, и зелёный свет появляется на пропускном турникете. Благодарю мужчину новой выдавленной улыбкой и бреду вперёд, чувствуя взгляд на спине. Вода действительно спасает, но я молюсь, чтобы она не вышла наружу в самый неподходящий момент.
Вижу вдалеке команду, которая разминается на солнышке, собравшись в кучу, и занимаю место на трибуне. В парочке футов от меня, сидит ещё парочка девушек, и несколько из них с детьми. Глаза находят Тома, который вытянув руки вверх, тянется к небу. Улыбка моментально растягивается на губах, а фантазия даёт свой старт, когда края футболки задираются и оголяют его поясницу и пресс. Сжимаю ноги и тяжело выдыхаю, пытаясь справиться с буйным пульсом. С каждым новым днём, во мне медленно развивается нимфомания.
Его чертовски аппетитная задница не может не привлекать моё внимание. Глаза автоматически опускаются на поясницу, и медленно скользят ниже. По моему лучшему желанию, Том опирается на одну ногу, подогнув вторую, и эта вишенка становится ещё краше под обтягивающими штанами. Внутри меня ликует девочка-хотелка. Если бы я могла, то закричала бы: «Да, детка, да», но всё, что я могу — кусать губы и смотреть. Определённо лучшая часть в мужчине — его задница. И мне повезло. Божечки мои, как повезло.
Отвлекаюсь от Тома тогда, когда рядом возникает мальчик пяти лет, протягивающий конфетку. Принимаю сладость и улыбаюсь.
— Спасибо.
Энергично кивнув, он бежит к девушке лет тридцати и занимает место рядом. Послав ей благодарную улыбку, получаю подмигивание и только потом замечаю округлившийся живот. Глаза падают на упаковку в руках. Мятная конфета. Лизи уничтожала их тоннами. Теперь понимаю, почему заглядывая в её сумку или карманы, находила либо этикетку, либо конфетку.
Мята положительно воздействует на желудок, и зелёной остается лишь конфета во рту, в то время как моё лицо вновь приобретает румянец. Телефон сигналит, и видя незнаемый номер, принимаю вызов.
— Алло.
— Алексис Блинд? — спрашивает у меня женский голос.
— Да, это я.
— Это Виктория.
— А, да, — говорю я, узнав голос врача, который ведёт мою беременность, но я желаю уйти к Элеоноре — когда-то наблюдающему доктору Лизи, и по совместителю её акушеру.
— Вам сегодня удобно прийти на приём?
— Что-то не так? — моментально напрягаюсь я.
— Нет, с анализами всё в порядке. Мы не записались на следующий приём.
С сердца падает тяжёлый груз.
— Да, я могу сегодня, во сколько?
— К пяти вечера.
— Хорошо.
— До встречи, мисс Блинд.
— До встречи, — соглашаюсь я, и сбрасываю вызов.
Закрываю глаза и протянуто выдыхаю. Страх потерять ребёнка, который может стать единственным настолько силён, что после заявления, я проревела в подушку ещё неделю. Кажется, я не смогу дышать ровно до тех пор, пока не рожу.
Кладу ладонь на живот и поглаживаю поверхность, едва слышно шепча:
— Всё хорошо, я люблю тебя.
Почти два часа моя задница не отрывается от лавочки, но жаловаться я не тороплюсь. Нежась под солнечными лучами, получаю витамин D и наслаждаюсь игрой, которую между собой проводит команда. Взгляд застыл на Томе, который носком кроссовка ковыряет землю, расставив руки по бёдрам. Опустив голову, он хмурит брови и проводит языком по губам, из-за чего солнце знатно прибавляет жару. Хорошо, скорей это делает моё тело. Уверяю, сейчас могу прожечь под собой любую поверхность. Подняв голову, он подставляет лицо под лучи, а я расставляю локти по коленям, смотря на него с вожделением и мечтательностью. Господи, пусть мне зарядят мячом в лоб, чтобы прекратить пускать слюни.
Том открывает глаза и устремляет взгляд на меня, из-за чего становится душно. Целую ладонь и посылаю ему воздушный поцелуй. Улыбка на лице парня, говорит о многом. Словно поймав в воздухе посыл, он подмигивает и убирает его в карман. По-дурацки хихикаю и расслабляюсь.
Ещё некоторое время ловлю его взгляд, а после предмет моих грёз направляется в сторону трибун. Срываюсь с места и несусь к нему сломя голову. Я могла бы сбить кого-нибудь на пути и не заметить, но спасибо, что по прямой траектории было пусто. Застываю между проходом на поле и трибунами, на что Том вопросительно выгибает бровь.
