– Понятно, – кивнул Николай. – И я такого одобрения не получил.
– За несколько часов пребывания на фестивале вы, молодой человек, успели нажить себе множество врагов, – заметил скрипучим голосом граф.
– Это всегда проще, чем завоевать друзей.
– Безусловно, – согласился с улыбкой Джалут.
Николай наконец вспомнил, кого всё время напоминал ему этот весёлый крепыш. Северокорейского молодого сатрапа, вот кого.
Айви выглядела смущённой. Ей вообще приходилось сейчас нелегко, Николай это чувствовал. Да и то, подумать – только что завершился плен, а тут бюрократические процедуры. И её покровительство над ним дезавуировалось какими-то стариканами.
– В общем, кое-кто настоял на отрицательном решении, – подытожил Сарафил.
Николай взглянул на Раджима, но тот и ухом не повёл.
– Почему бы ему и не остаться?! – крикнула Лиза, стоящая с Кристиной в сторонке. – Он не просто выполнил амрун, он фактически остановил зло, которое рано или поздно сожрало бы всех нас. Он принёс себя в жертву, и не его вина, что жертву не приняла судьба. Он достоин занять место среди нас.
Вес Лизы в сообществе чародеев оказался не тяжелее пёрышка колибри. На её голос даже не обернулись. А вот Айви числилась аристократкой и знала законы племени получше подруги, а потому даже и не пыталась спорить. Она молчала, но держалась молодцом. Николай даже восхитился её способностью идти наперекор собственным чувствам, желаниям, здравому смыслу.
– Во всяком случае, по поводу меня, видимо, собирался совет или что-то подобное, – сказал он. – Что ж, весьма польщён. А то ведь вы, помнится, не хотели собираться раньше времени даже перед лицом такой угрозы, как Митридат. Я могу быть свободен?
– Это не всё, – зло ухмыльнулся Раджим.
– Увы, – сказал Сарафил. – Амрун закрыт, и, согласно правилам, вы должны оставить всё приобретённое с помощью волшебства или любым иным способом полученное в волшебном мире, за исключением той одежды, что на вас, и честного заработка, согласно магическому контракту.
Темнокожий слуга с обнажённым торсом притащил из портала высокий столик вроде тех, на которых едят в привокзальных буфетах, и поставил между Николаем и стариками. Слуга совсем не чувствовал холода, а ненастоящее Солнце отражалось в его блестящей от пота коже, точно настоящее африканское. Николай не следил, чем занимались шелки всё это время, но как только Сарафил взмахнул рукой, все трое появились перед ними. Вернее, вышел вперёд лишь предводитель, а колдун с толстяком остались стоять в сторонке.
Николай вздохнул. Он выложил на столик зажигалку и послал её по столешнице в направлении Гахарда. Снял с шеи кожаный мешочек, где хранилась зелёная цепочка с золотым шариком – залог службы. Выложил несколько трофеев.
– Прощай, человече! – сказал предводитель шелки и пожал ему руку.
Двое его товарищей попрощались кивками.
– Что-то ещё? – спросил Николай. – Ах да, драконьи слёзки.
Он выложил ампулы. Затем, подумав, добавил ко всему этому пистолет и запасную обойму. Пистолет не являлся магическим предметом, но не был и чем-то заработанным. Его подарила ему Айви, а она-то была волшебницей. К тому же без лицензии от оружия будут только проблемы. Ведь отныне ему предстоит передвигаться обычным образом – в обычном мире с его таможнями, полицией, пограничниками и спецслужбами.
– Теперь, что касается жертвенной монеты Цветкова, – произнёс Раджим.
– Вы, я смотрю, в курсе всех моих дел, – ухмыльнулся Николай.
– Нам пришлось их изучить, – пояснил Сарафил. – У вас были сильные заступники. Но это сейчас не важно. Важно, что монета всё ещё не обрела рабочую ауру и потому не может считаться заработанным артефактом. Правосудие в Китайской Народной Республике будет скорым и беспристрастным, но всё же займёт какое-то время. Однако наши лучшие аналитики сделали по поводу исхода этого процесса вполне приличный прогноз. Что и неудивительно. Улики налицо, а попытка одного из сопровождающих лиц взять вину на себя не увенчалась успехом, поскольку пальчики на ампулах принадлежат хозяину, а трескотня адвокатов в Китае значит меньше, чем, например, в США.
– К тому же, хотя мы и не обладаем властью влиять на правосудие Народной Республики, – добавил с ухмылкой Раджим, – Дальний Восток, сами понимаете, зато вполне в силах повлиять на местных политиканов, чтобы они не вздумали требовать депортации Дементьева и не пытались как-то ещё облегчить его участь.
– Поэтому мы выкупаем у вас эту монету принудительно, то есть без вашего согласия, – завершил Джалут. – Но расплатимся сполна. Она обещает стать особенно сильным артефактом.
Из тени появился младший партнёр Оберона Глюк. В бежевом костюме и с кейсом в руке.
– Да я смотрю, вся компания в сборе! – воскликнул Николай. – Где там прячется старина Погонщик? Пусть не стесняется, выплывает во всей красе, пусть подсветит нам сделку.
Глюк открыл кейс и выложил перед Николаем шесть пачек зелёных стодолларовых банкнот. Шестьдесят тысяч долларов, стало быть.
– Кроме того, мы обязаны компенсировать вам всё, что осталось на платёжной карте Сокровищницы Оберона, – произнёс Глюк. – А карту, соответственно, мы обязаны изъять.
Николай достал кредитную карту и протянул младшему партнёру.
Перед Николаем появились ещё четыре пачки долларов. Итого сто тысяч. Неплохо.
– Монета Митридата, – произнёс Глюк с придыханием.
– Она принадлежит мне, как я понял, – ответил Николай. – Честный заработок, если вы понимаете, что я имею в виду.
– Я уполномочен предложить вам выкупить и этот артефакт. Не скрою, он самый мощный из аналогичных за последние две тысячи лет. Только Соломон обладал чем-то подобным.
– Монета не продаётся, – заявил Николай.
– Мы могли бы предложить вам миллион долларов.
Николай расхохотался младшему партнёру Оберона в лицо.
– Как просто монета, она стоит четыре!
Тут он, конечно, малость приврал.
– Пять миллионов, – предложил Глюк, всё больше волнуясь.
– Слушайте, любезный, мне без разницы, четыре миллиона или пять, если у меня ещё вчера не имелось ни одного, – сказал Николай. – Большие числа я ещё на вкус не распробовал.
– Десять.
– Мне столько не нужно. А вот удача лишней не будет. Так что идите в жопу, господин Глюк. Монета не продаётся, и точка.
Глюк вздохнул, поклонился и отчалил с уловом обратно в тень.
Николай зло усмехнулся и принялся рассовывать пачки долларов по карманам плаща. Дельце-то выходило прибыльным, если не учитывать потери душевного свойства. Но он умел врачевать такую боль. А хотя бы и алкоголем. Что с того? К тому же больше никто не станет нудеть под руку со стопкой. И время теперь будет на его стороне. Оно залечит все раны. Вот такой вот он циник. Ну а что вы хотели? Стоп! Но к чему это всё? К чему этот расчёт, выглядящий как самый что ни на есть окончательный?
