Четыре месяца нижегородское ополчение простояло в Ярославле, продолжая собирать силы и снаряжать ополчение всем необходимым для будущей осады столицы. Нижегородский «совет», превратившийся за это время в общеземское правительство – «Совет всея земли», сумел организовать свои приказы по управлению государством, раздавал поместья, верстал в службу новиков.
Стоявшие под Москвой силы пытались в это время взять город «измором». Сделать это было нетрудно, так как голодное время там наступило уже во второй половине 1611 года. Тогда бояре в Москве умоляли короля Сигизмунда III прислать новых воинских людей, потому что «нам верным вашим подданным и рыцерству польскому и литовскому в Москве в осаде долго сидети будет трудно и нужно, и в своих и в конских кормех недостаток и голод великой» [471]. Но и они не могли представить себе, что ждет их впереди. Впоследствии пережившие московскую осаду писали о самых страшных вещах, до которых доходило дело в Москве, в том числе даже о людоедстве. Как вспоминал Иосиф Будило, им приходилось употреблять в пищу котов и псов, «смаковать» шкуры и ремни, жилы от луков, траву, сено, в общем, все, что мог принять желудок. (Щадя читателей, умолчим о некоторых подробностях позорной трапезы московского гарнизона [472].) Архиепископ Арсений Елассонский тоже сообщал, что «все русские и поляки, находящиеся в Москве, гибли, многие от голода, некоторые ели не только мясо коней, но и собак, и кошек, и мышей, и мясо людей» [473].
Осаждавшие Москву отряды ополченцев уверяли поляков, что им неоткуда ждать помощи. Николай Мархоцкий запомнил издевательские слова москвитян: «Идет к вам литовский гетман с большими силами: а всего-то идет с ним пятьсот человек». «Они уже знали о пане Ходкевиче, который был еще где-то далеко, – продолжает Мархоцкий. – И добавляли: “Больше и не ждите – это вся литва вышла, уже и конец Польши идет, а припасов вам не везет; одни кишки остались”. Так они говорили потому, что в том войске были ротмистры пан Кишка и пан Конецпольский» [474].
Сжалившись, король все же направил на помощь «рыцарству», сидевшему в Москве, литовского гетмана Яна Карла Ходкевича. Дальнейшая судьба московского гарнизона зависела от того, сумеет ли гетман пройти туда с собранными продовольственными запасами.
У Ивана Заруцкого было достаточно времени убедиться в том, что приход земских людей не сулил ничего хорошего ни ему лично, ни Марине с сыном. По известию «Нового летописца», Заруцкий попытался даже подослать наемных убийц в Ярославль для покушения на князя Дмитрия Пожарского. Эти сведения подтверждает и автор «Пискаревского летописца»: «Ивашка Заруцкой прислал в Ярославль, а велел изпортити князя Дмитрея Пожарского и до нынешняго дни та болезнь в нем» [475]. Глава земского ополчения князь Дмитрий Михайлович Пожарский остался жив, и сбор сил для похода на Москву продолжился.
В конце июля 1612 года Заруцкому стало известно о том, что основная земская рать во главе со стольником князем Дмитрием Михайловичем Пожарским двинулась в Москву. Он покинул подмосковные «таборы» и вместе с казаками ушел в Коломну. 28 июля (7 августа) 1612 года Иосиф Будило записал в своем «Дневнике»: «Заруцкий, боясь бояр из войска Пожарского, которые считали его изменником, ушел от Трубецкого в Коломну и, взяв там царицу – жену Дмитрия, ушел с нею в Михайлов» [476]. Сходное известие о движении Заруцкого в Рязанскую землю содержится в «Новом летописце»: «Заруцкой же, слышав под Москвою с своими советники, что пошол из Ярославля со всею ратью князь Дмитрей и Кузма, и собрався с казаками с ворами мало не половина войска ис под Москвы побегоша. И пришед на Коломну Маринку взяша и с Воренком, с ее сыном, и Коломну град выграбиша. Поидоша в Резанские места и там многу пакость делаша. И пришед, ста на Михайлове городе» [477]. Автор «Пискаревского летописца» писал, что Заруцкий бежал «на Коломну, к жонке, к Маринке» «с невеликими людьми», а оттуда ушел в город Сапожок и Михайлов, «и там стал воровата» [478].
Польские хронисты и русские летописцы знали только общую канву событий. Лишь сравнительно недавно, благодаря разысканиям А. Л. Станиславского, был установлен точный маршрут движения Ивана Заруцкого после ухода от Москвы к Марине Мнишек. А. Л. Станиславский справедливо сомневался в том, что Заруцкий намеревался сам стать царем, впрочем, добавляя при этом: «…хотя кто знает, какие мысли могли появиться у человека, уже сделавшего головокружительное восхождение от казачьего атамана до боярина и фактического руководителя земского правительства» [479].
Первое, что сделали казаки, придя из-под Москвы в Коломну, а их было, по разным подсчетам, около 2500 человек, так это ограбили «удел» Марины Мнишек и ее сына. План боярина Ивана Мартыновича Заруцкого состоял в том, чтобы захватить центр Рязанской земли – богатый Переяславль-Рязанский. Но хотя в Рязани уже не было Прокофия Ляпунова, там оставался его сын Владимир, сумевший предупредить воеводу второго земского ополчения Мирона Андреевича Вельяминова (в свое время Вельяминов ушел из Первого ополчения, «как вор Ивашко Зарутцкой своим воровским советом почал заводить Вора псковскава»).
А. Л. Станиславскому удалось найти челобитную детей Вельяминова, основанную на послужном списке их отца. Из этого послужного списка выясняется, что события приняли драматичный оборот. Воевода Мирон Андреевич Вельяминов опередил Заруцкого всего на два дня и «сесть в Переславле не дал». Дальше Иван Заруцкий действительно сначала ушел в Сапожок. Но целью его был не этот малоприметный городок, население которого не превышало тогда 200 человек, а более богатые земли Мещерского края. Однако ни Шацк, ни Темников не стали присягать сыну Лжедмитрия II и Марины Мнишек. Дорога на Касимов и Арзамас, на Оку и далее к Волге оказалась заперта для казаков Заруцкого. Потом «Михайлов город и Пронеск, и Ряской, и Донков, и Епифань своровали и призвали Заруцкого на Михайлов». Туда казаки Заруцкого и Марина Мнишек пришли во вторую годовщину гибели «царя Дмитрия», 11 декабря 1612 года. Встав на зимние квартиры в Михайлове – хорошо укрепленной крепости на границе рязанских и тульских земель, казаки Ивана Заруцкого не оставляли попыток завоевать Переяславль-Рязанский, но воевода Мирон Вельяминов нанес решительное поражение отряду Яктора Рындина под Мервиным острогом (ныне в черте Рязани); казаки потеряли одними пленными 727 человек, не считая «наряда» (артиллерии) и «кошей» (обозов).
