Приходят какие-то молодые люди, становятся на колени перед стариком, передают сообщения или получают благословение. Джонатан смотрит на это и начинает понимать, что находится в тайном центре управления, что алтарь — карта военных действий на какой-то спорной территории, а эта пестрая коллекция предметов — магическая триангуляция Фоцеландии, его тела и этих пещер. Старик замечает, что он пришел в себя, и небрежно прекращает ритуал, как будто это — обычное дело, которое он регулярно выполняет, нечто вроде починки инструмента. Они вступают в диалог, и, несмотря на фрагментарность беседы, длинные паузы и множество трудностей с пониманием, старик постепенно дает ему понять, что мертвые присутствуют при разговоре и услышат все, что будет сказано.
Джонатан садится и выпивает несколько глотков воды, потом они оба замолкают и тихо слушают, как дышит скала. Затем старик рассказывает ему о предках, и о том, что они больше не приходят, чтобы обуздать женщин на церемонии, и что время распалось на прежде и сейчас, и все по вине колдунов. Он рассказывает ему, каким красивым был бы мир, если бы колдовство не разрушало жизнь мирных людей, и как люди представили себе эту красоту и объединились, люди из всех кланов и лиг, из всех возрастных групп и тайных сообществ, объединились в новое, самое тайное общество, названное по имени жесткой травы с плоскими листьями, которую фоце называют игла-травой. Та часть игла-травы, что прячется под землей, не имеет ни начала, ни конца, это сплошной ковер волокон. Он скрыт в почве, но может выбросить наружу острые кончики листьев и рассечь ступни тому, кто неосторожно пройдет по травостою. Так оно и с сообществом игла-травы, которое не имеет вершины или центра, кроется под землей Фоцеландии и в нужное время выстрелит наружу, чтобы навсегда разрушить колдовство.
Старик рассказывает ему все это, а Джонатан уплывает в сон и возвращается, холодные волны лихорадки уносят его и приносят обратно. Тем временем старик объясняет ему, что у колдунов все перевернуто вверх ногами, что хорошее для них — зло, а правое — неправо и что пришло время разрушить колдовство. Колдуны, против которых собираются выступить фоце, расположились лагерем в долине. До наступления утра все белые будут мертвы.
Старик рассказывает ему еще кое-что. У всех колдунов есть отметки на теле, которые обличают их дурную природу. Он исследовал тело Джонатана и не нашел такой отметки. Хоть тот и выглядит как колдун, со своей перевернутой кожей и ружьем. Бывает, что внешность обманчива. Иногда бывает, что человека обманывают попутчики, если он не принимает мер по защите от магии. Тогда духи могут прокрасться в его пустое тело и завладеть им.
Старик сообщает ему и самое плохое: им владеет европейский дух. Вскоре игла-трава поднимется из земли и убьет других белых, сотрет их тела в пыль. Но в его случае смерть, на взгляд старика, не обязательна. Вместо этого старик будет (болезненно, но что поделаешь) выманивать духа наружу.
Джонатан очень испуган и просит старика не делать этого. Пожалуйста, говорит он, я не злой. Я не колдун. Если вы выманите духа, внутри ничего не останется. Старик утешительно похлопывает его по плечу и вкладывает ему в руки высушенную тыкву с густым горьким напитком.
Джонатан глотает и сразу же испытывает спазм желудка. Напиток выплескивается обратно на пол. Старик снова заставляет его пить. Его снова рвет. Это повторяется до тех пор, пока Джонатан не замечает, что его обслюнявленные руки очень далеки от него. Расстояние до рук стремительно увеличивается. После этого происходит нечто неясное. Хотя он остается в пещере, лежа в центре белой меловой фигуры, которую старик нарисовал на полу, он выскальзывает из устья пещеры и летит вниз по склону горы к лагерю белых людей. Земля проносится под ним, а он мчится вперед, белый, как кость при лунном свете.
Они сидят на земле, покрытой пеплом костра, и смотрят на него безжизненными глазами. Они зачерпывают еду ложками и кладут ее в большие рты, почесываясь желтыми ногтями.
За профессором высится огромный штабель из ящиков, своего рода ковчег, который они с Гиттенсом придирчиво наполняли последние несколько недель. Они взяли по штуке всего, что есть в Фоцеландии: горшки для воды, мотыги, кости оракула, ожерелья фо… Они сфотографировали все, что не смогли взять с собой, и упаковали рядом с артефактами фотопластины, заточив в них свет, как последние свидетельства о месте, уже предназначенном истории, мертвецам.
Он зависает у них над головами, наблюдает за ними. Он видит, как к ним крадутся воины, ряды волнообразно поднимающихся черных спин, сходящихся к оранжевой точке костра. Он видит белых людей за едой. У них все вверх тормашками.
Старик трясет погремушкой и поет свою песню, послушники держат руки и ноги пациента, смазывая его лицо и плечи золой. Они нагревают в жаровне металлические клейма, потому что им придется работать с кожей и ее обманчивыми свойствами, пока время и пространство не свяжутся в ней так, чтобы ее обладатель больше не сбился с пути. Без барабанов в этом деле нельзя, потому что духи общаются звуками. Барабаны поэтому стучат и ухают, выстраивают друг над другом грохочущие арки, создают узоры из звука, сплетаются и двоятся, пока над головой пациента послушники водят маской, выманивая духа наружу. Одно за другим к его телу прикладывают клейма: на пояснице, у затылка, на бедрах, плечах и груди. Ему задают ориентацию, безвозвратно связывают с временем и местом, где и когда были сделаны эти отметки.
От прикосновения раскаленного тавра он вскрикивает и вновь видит, как несется над землей, которая превратилась в землю ужасов. Он пролетает над деревянной рамой, на которой висят освежеванные тела носильщиков — Идриса, Али и Данджума. Их животы вспороты, внутренности вытянуты и намотаны на палки в поисках ведьмовского вещества. Его втягивает в долину, где сотни фигур ползут через темноту, иглы поднимаются из земли, прокладывая себе путь к границе света от костра колдунов.
Он чувствует, как дух ослабляет хватку. Прожорливый и грубый, он цепляется за нутро, нарушая цельность тела и разбрасывая куски во всех направлениях — комки плоти, истекающие кровавыми реками. Когда его раздирает в клочья, мир разрывается вместе с ним, и он снова кричит, потому что ничем не прикрытая реальность непереносима, сам он — пропасть, а то, что как будто было им, ощипано и выброшено прочь. Остался только ночной кошмар, чудовищный беспорядок.
Воины врываются в круг света, пули белых людей обращаются в воду, натолкнувшись на их магическое оружие. Их руки взлетают и падают, рубя и кося. Лезвия скрежещут о кость, обрывая сухожилия и расплескивая кишки через рубашки цвета хаки на колени в мешковатых шортах. Ухмыляющаяся голова Грегга лежит рядом с ним в золе. Череп профессора расцветает мозгами, а лицо превращается в неузнаваемую кашу, сам же профессор испытывает то, что ни о чем ему не напоминает. Пока их потрошат, Гиттенс умоляет, Морган выглядит озадаченно, а Марчент ругается. К тому времени, как поднимается солнце, в долине воцаряется тишина, и в пещерах мертвых тоже.
________________
Проходит время. Фоце степенно привыкают жить в мире без колдовства. Простые люди возвращаются к обычным трудам: земледельцы — на свои поля, кузнецы — в кузни. Великий вождь Дау медитирует среди ссорящихся жен, а гриот начинает работу над песенным циклом, рассказывающим о победе добра над злом.
