Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
Для их перевоспитания, — выдвигает свою «программу» Чуковский, — необходимо раньше всего основать _*возможно больше*_ (выделено мною. — В.К.) трудколоний с суровым военным режимом… Основное занятие колоний — земледельческий труд. Во главе каждой колонии нужно поставить военного. Для управления трудколониями должно быть создано особое ведомство… При наличии этих колоний можно произвести тщательную _*чистку*_ (выделено мною. — В.К.) каждой школы: изъять оттуда всех социально-опасных детей…
Прежде чем я позволил себе обратиться к Вам с этим письмом, — заключает "друг детей", — я обращался в разные инстанции, но решительно ничего не добился… Я не сомневаюсь, что Вы, при всех Ваших титанически-огромных трудах, незамедлительно примете мудрые меры…
С глубоким почитанием писатель К. Чуковский".
Во многих нынешних сочинениях о сталинских временах с предельным негодованием говорится о том, что имел место указ, допускавший изоляцию «социально-опасных» детей начиная с 12-летнего возраста. Но "друг детей" Чуковский не мог примириться с тем, что на свободе остаются «социально-опасные» первоклассники — то есть 7-8-летние!..
Цитируемое послание лишний раз свидетельствует, что разграничение людей 1930-1940-х годов на "сталинских опричников" и "гуманных интеллигентов" не столь легко провести. Ведь Сталин не оправдал выраженных в письме надежд Чуковского, не предпринял предложенных «мер» по созданию детского ГУЛАГа…
Ясно, что для сочинения подобного письма необходимо было вытравить в себе духовные основы русской литературы. И Чуковского, и других авторов этого круга нельзя считать русскими писателями; речь может идти о" революционных", «интернациональных», в конце концов, «нигилистических», но только не о писателях, порожденных тысячелетней Россией.
* * *
А теперь обратимся к тем писателям, которые продолжали в 1930-х годах идти по пути русской литературы, — несмотря на все препятствия. Первостепенное значение для исследования этой стороны дела имеют дневники М.М. Пришвина, в которых богатейшая «фактография», зарисовки конкретных людей и событий органически сочетаются с глубокими — подчас поистине провидческими — размышлениями (к сожалению, пришвинские дневники изданы пока далеко не полностью, да и уже опубликованное только начинает "осваиваться").
Выше цитировалась запись, сделанная 5 июня 1930 года в дневнике К. Чуковского; "Вечером был у Тынянова. Говорил ему свои мысли о колхозах. Он говорит: я думаю то же… Сталин, как автор колхозов, величайший из гениев, перестраивавших мир…"
Приведу ряд записей М.М. Пришвина, сделанных в период с 18 января по 4 июля 1930 года; вчитываясь в них, не следует забывать, что тетради с этими записями чаще всего открыто лежали на столе писателя — то ли в силу его презрения к опасности, то ли по странному простодушию… Вот фрагменты дневника этих месяцев, расположенные мною по «тематическому» принципу:
1) "Вернулась во всей красе пора военного коммунизма… бессмысленное, жестокое, злодейское разрушение пришло снова… Неужели опять доведут до людоедства? (В 1933-м «довели». — В.К.)…начинается… борьба живых Иванов за себя с этой государственной властью. В наше время это доведено до последнего цинизма. Пока еще говорят "фабрика зерна", скоро будут говорить "фабрика человека" (Фабчел)… Коровы очень дешевы… Вообще это мясо, которое теперь едят, — это мясо, так сказать, деградационное, это поедание основного капитала страны… К вечеру у Карасевых (соседей) произошел страшный разгром. Человек только что выстроил дом, и вдруг все имущество описывается, дом отбирается, а сам всей семьей пожалуйте в какую-то другую губернию. Это его как бывшего торговца…"
2) "А.Н. Тихонов (литератор, ближайший сотрудник Горького. — В.К.) все неразумное в политике презрительно называет «головотяпством». Это слово употребляют вообще и все высшие коммунисты, когда им дают жизненные примеры их неправильной, жестокой политики. Помню, еще Каменев на мое донесение о повседневных преступлениях ответил спокойно, что у них в правительстве все разумно и гуманно. "Кто же виноват?" — спросил я. "Значит, народ такой", — ответил Каменев (17 декабря 1922 года (Каменев был тогда зам. председателя Совнаркома) Пришвин записал: "Был в Москве у Каменева, говорил ему о «свинстве», а он… вывел так, что они-то (властители) не хотят свинства и вовсе они не свиньи, а материал свинский (русский народ), что с этим народом ничего иного не поделаешь" (Пришвин М.М. Дневники. 1920–1922. М., 1995, с. 116)). Теперь то же самое, все ужасающие преступления этой зимы (1929–1930 гг. — В.К.) относят не к руководителям политики, а к «головотяпам». А такие люди, как Тихонов… Горький, еще отвлеченнее, чем правительство, их руки чисты не только от крови, но даже от большевистских портфелей… Их вера, опорный пункт — разум и наука. Эти… и не подозревают, что именно они, загородившие свое сердце стенами марксистского «разума» и научной классовой борьбы, являются истинными виновниками «головотяпства»… Классовый подход к умирающим (в больнице выбрасывают трех больных, разъясненных лишенцами). Каждый день нарастает народный стон. Ехал со мной юрист (вероятно, из ГПУ)… очень натасканный, но неумный и малообразованный еврей. Характеризовал наш строй как беспримерный образец господства большинства. И вскоре затем раскрылся: "Почему бы не пожертвовать 5 миллионов для благополучия будущих ста?.."
3) "Сколько лучших сил было истрачено за 12 лет борьбы по охране исторических памятников, и вдруг одолел враг, и все полетело: по всей стране идет теперь уничтожение культурных ценностей, памятников и живых организованных личностей… Самых хороших людей недосчитываешься: честнейший человек в уезде, всеми уважаемый…
A.Н. Ремизов сидит в тюрьме. Академик Платонов, которого я слушал когда-то… И какая мразь идет на смену… Встретил искусствоведа из Третьяковки (Свирина) и сказал ему, что для нашего искусства наступает пещерное время и нам самим теперь загодя надо подготовить пещерку. Или взять прямо решиться сгореть в срубе по примеру наших предков… Свирин сказал на это, что у него из головы не выходит — покончить с собой прыжком в крематорий… Князь (B.C. Трубецкой, младший брат всемирно известного филолога и философа Н. С. Трубецкого. — B.К.) сказал:
"Иногда мне бывает так жалко родину, что до физической боли доходит".
4) "Читаю Робинзона и чувствую себя в СССР, как Робинзон… Думаю, что очень много людей в СССР живут Робинзонами… только тому приходилось спасаться на необитаемом острове, а нам среди людоедов. Сталину:
Среди ограбленной России
Живу, бессильный властелин…
…Сталин человек действительно стальной. Весь ужас этой зимы, реки крови и слез, он представил на съезде (XVI съезд ВКП(б) в конце июня — начале июля 1930 года. — В.К.) как появление некоего таракана, которого испугался человек в футляре. Таракан был раздавлен. "И ничего — живём!" (Оглушительные, несмолкаемые аплодисменты.) Вот человек, в котором нет даже и горчичного зерна литературно-гуманного влияния: дикий человек Кавказа во всей своей наготе… как полицейский пристав из грузин царского времени"
(через три года Осип Мандельштам словно бы продолжит эту запись, — правда, следуя версии, согласно которой Сталин не грузин, а осетин…).
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
