Потом она пришла в себя и произнесла, заимствуя у Алекса нейтральный, разговорный тон, хотя это и потребовало определенного напряжения голосовых связок:
— Мне предложили работу. Я хотела, чтобы ты знал.
— Ну, как сказать… Для начала двести тысяч.
— А, понятно.
— Я отказалась.
— Что ж, наверное, ты поступила правильно. Э-э… так что ты тут делаешь, Наоми?
— Я только подумала… — Она протянула руку, и Алекс услужливо помог ей встать на ноги. Их разделяло всего несколько дюймов, ее лицо было поднято к его лицу. Его дыхание обвевало ее щеки, а она всматривалась в его черты, ища указание на его чувства, и она могла бы умереть, просто умереть от любви к нему. — Я почувствовала, — говорила она, а слезы делали ужасные вещи с ее тушью. — То есть мне показалось, что это было бы единственно верно. Я вспомнила, что тот кирпич для курицы был подарен нам обоим.
Глава одиннадцатая
— Приезжай-ка ты на Новый год ко мне, — решила Элли, проглатывая очередной пончик и слизывая кристаллы сахара с пальцев, — ты, несчастная, одинокая, доведенная до отчаяния женщина. Мы не можем допустить, чтобы ты куксилась дома одна, никому не нужная, под бой часов. «Побольше кружки приготовь и доверху налей» — а, что ты на это скажешь? «Мы пьем за старую любовь, за дружбу прежних дней!»[59]И устроим танцы под звон курантов «Биг Бена».
— Я не одинокая, — возразила Кейт, которая раздраженно слонялась по комнате. Наконец она плюхнулась на диван, потянулась к заварному чайнику, но тут же отпрянула при виде собственного большеносого, угрюмого лица, отразившегося на шоколадной глазури чайника. — И не собираюсь впадать в отчаяние, хотя все равно спасибо. Все эти новогодние мероприятия — абсолютная бессмыслица. Очередная выдумка, чтобы не так грустно было жить, если хочешь знать мое искреннее мнение.
— Не хочу. У меня достаточно своих мнений, искренних и не очень. Некоторые даже считают, что у меня их слишком много. Нет, мы организуем классную вечеринку, — продолжала Элли, отмахиваясь от возражений Кейт. — И вообще, я думаю пригласить всю нашу компашку. Старых приятельниц. Это будет ночь сближения, закапывания топоров войны. И заодно отметим мое новоселье, это ведь первая гулянка в Шлосс-Шарп со времени ремонта. Может, стоит пригласить и моего горе-уборщика Тревора. Пусть он и не очень привлекателен с дерматологической точки зрения и не может похвастаться художественным талантом (ему бы придерживаться более авангардного направления — делать гипсовые слепки дыр, проделанных мочой в снегу, например, — а не упрямо изводить краски), зато новосельем я обязана именно ему.
— Бедный Тревор, — с чувством проговорила Кейт, — ты никак не можешь простить его.
— Ерунда. Все давно забыто и прощено. Подумаешь, небольшой пожар. Кроме того, юный Покок оказал мне огромную услугу, правда сам того не зная. Он, образно говоря, дал мне наводку.
— Дал — что? Эй, Элли, что ты сейчас сказала? Про нашу «компашку»? Ты ведь не собираешься…
— Разумеется, собираюсь. Позову всю нашу старую компанию. Горстов, да. И Алекса с Наоми.
— Тогда на меня не рассчитывай. Я просто не могу. Ты и сама должна понимать, — умоляла Кейт. В этом-то вся проблема с Элли Шарп и состоит, гневно думала она про себя, ее лучшие свойства являются ее же худшими качествами (или наоборот?). Порою трудно бывает отличить ее добрые намерения от не самых добрых. — У меня до сих пор в голове не укладывается, неужели они снова сошлись? Бессмыслица какая-то. Я была уверена, что у него уже прошло это наваждение. Я так надеялась, что все пойдет как надо.
— А я не могу поверить, что ты сих пор трахаешься с Джоном.
— Прошу тебя, выбирай выражения, — поморщилась Кейт.
— Какие выражения? Хотя, должна признать, немного секса после двадцати лет целомудрия тебе пошло на пользу.
— С чего ты взяла, что я была целомудренна? — от негодования Кейт буквально потрескивала.
— Да ты же сама мне сказала. Ты поделилась этим со мной в своей откровенной, задушевной манере. Ты сказала: «Элли, я прожила жизнь богобоязненной монашки».
— Ничего подобного!
— Ну, может, ты сформулировала это слегка по-другому. Тем не менее ты дала мне понять, что у монахинь ордена кларисок больше развлечений, чем у тебя. Урсулинки по сравнению с тобой ведут просто разгульную жизнь. Но я бы и так увидела разницу, ты так изменилась со времени своей интрижки с Джоном. Ты вся лучишься довольством, прямо-таки светишься в темноте. И помолодела лет на десять. Раньше ты выглядела, скажем прямо, как пожилое чучело. Теперь другое дело. У тебя даже волосы стали блестеть. Должно быть, это из-за спермы.
— Из-за чего? О, Элли, в самом деле!
— Итак, решено. Новый год встречаем у меня. Устроим праздник на целую ночь. Вы, миссис Гарви, тоже приглашены, и никаких отказов. В конце года мы избавимся от всех обид и печалей. Так, раз уж мы об этом заговорили, а как ты будешь отмечать Рождество? А, знаю! Будешь терзаться и страдать в одиночестве.
— Я буду вполне счастлива.
— Ну, разумеется. И зажаришь себе индейку, да? С начинкой и гарниром? Или для твоей уединенной трапезы подойдет более скромная птица? Я слышала, что бекасы очень вкусны.
— Ты у нас известный эксперт по отстрелу дичи.
— Пиф-паф! Ты убита!
— Отстань от меня, Элли, слышишь?
— Нет, не отстану, потому что меня это волнует. — Элли вдруг крайне обеспокоилась участью своей подруги, а также участью ее сестер по несчастью, попавшихся на удочку мужчин. Ее обуяла ярость. — Получается, такова доля любовниц — в праздники сидеть дома одной, да? Рождество, день рождения, банковские каникулы, — а «другая женщина» моет голову. День святого Валентина, День святого Суизина, День избиения младенцев и Обрезание Господне, — а она плачет над тарелкой супа из пакетика. Вознесение, Успение, День независимости, — она ждет телефонного звонка. День матери, День отца, Троица, Вербное воскресенье, Национальный день борьбы с курением, — она сидит с терпением памятника и улыбается своим страданиям.
— Пусть будет по-твоему, — сказала Кейт со вздохом, покорно смиряясь с правдой и заодно с потерянным утром.
Элли заявилась без предупреждения полчаса назад с пакетом выпечки для «второго завтрака», как она выразилась. Кейт уже собиралась выходить, но Элли поймала ее на крыльце, развернула обратно и предложила наесться до отвала. Этим она сейчас и занималась, а в перерывах между булочками отчитывала Кейт за то, что та не очень-то налегала на принесенное угощение. Элли была в отличной форме, из нее била энергия, она излучала не свойственное ей доброжелательство, поэтому Кейт рискнула спросить:
— Как работа?
