Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
В женском, и правда, никого не оказалось. Клавка — опять же туфлей откинула дверь, втолкнула меня.
— Мойся тут смело, никто не сунется. Успеешь еще, к самому интересному.
— Как я тебя потом найду?
— Я сама тебя найду. Телогрейку скидывай. Сама мне ее расстегивала и морщилась. Потом стащила с плеч.
— Надоело — в соли ходить?
— Да уж надоело…
— Ну вот, как я хорошо-то придумала. Ну, я — живенько.
Клавка убежала с телогрейкой, и я тогда скинул с себя все, бросил шмотки в угол у двери. Там для них и было настоящее место. Кабинка была просторная, не то что наша на СРТ, и с зеркальцем. Я себя увидел — волосы слиплись от соленой воды, щеки запали, глаза как-то дико блестят. Тут поежишься. И куда еще такого пускать в приличную кают-компанию? Я встал под душ. Но пошла какая-то тепленькая, как я ни крутил — я все не мог согреться. Или такой уж холод во мне сидел — в костях, наверное. Или там, где душа помещается. Я все зубами дробь выбивал и дрожал, как на морозе.
Кто-то ко мне постучался. Я и вспомнить не успел, задвинул я там щеколду или нет, как дверь откинулась. И Клавка сказала:
— Я не смотрю. Вот я тебе зашила. И полотенце тут возьмешь.
— Спасибо.
Я к ней стоял спиной. Клавка спросила:
— Что у тебя с плечом?
— Ничего.
— Вот именно — «ничего»! Оно же у тебя все синее. Просто черное. Господи, что там с вами было?
— Да все прошло. Вода вот еле теплая.
Клавка подошла, завернула рукав и попробовала воду, потом выкрутила кран, постучала кулаком по смесителю. И там заклокотал пар. Пробку, наверно, прорвало — из ржавчины.
— Видишь, тут все с хитростью. Ну, теперь хорошо?
— Еще погорячей нельзя?
— Что ты! Я бы и минуты не вытерпела. Вон как ты намерзся! — Она помолчала и вдруг припала к моему плечу, к больной лопатке. Я ее волосы почувствовал и как чуть покалывает сережка. — Такой красивый, а плечо синее. Зачем же так жить глупо!
— Намокнешь, — я сказал.
— Намокну — высушусь. Дай я тебе разотру.
Но не потерла, а только гладила по плечу мокрой ладонью, и это-то, наверно, и нужно было, боль понемногу проходила. И холод тоже.
Она сказала:
— Ты дождись меня. Ладно?
— Куда ты?
— Ну, надо мне. Посидишь, отдохнешь… Запрись только. А то тебя еще кто-нибудь увидит.
Опять она куда-то умчалась. А я посидел на скамейке, пока меня снова не зазнобило. И я даже заплакал — от слабости, что ли. И опять стал под душ. Я решил стоять, пока она не придет. Целый век ее не было. И я вдруг увидел, что мне все равно без нее не уйти — она все мое барахло куда-то унесла.
Наконец она пришла.
— Хватит, миленький, ты уж багровый весь, сердцу же вредно.
— Куда унесла? — я спросил.
— В прачечную, в барабан кинула. Все тебе живенько и постирают и высушат, я попросила. Ты не спеши, там еще долго речи будут говорить. Халат мой пока накинешь.
— Тот самый? С тюльпанами?
— Тот самый. Какая разница? Девка ты, что ли?
Я попросил:
— Ты отвернись все-таки.
— Да уж отвернулась. В халате ты мне совсем, совсем не интересен. Не то что в курточке. Правда она утонула?
— Да.
— Ну, приходи давай. Четвертая дверь у меня налево, по этой же стороне.
Коридор весь как вымер, и я до четвертой двери дошлепал спокойно. В каюте горел ночник на столике, и чуть из коридора пробивался свет — сквозь матовое стекло над дверью. Иллюминатор заплескивало волной, и она тоже светилась — голубым светом. Клавка стояла у столика спиной ко мне.
— С кем ты тут? — Я две койки увидел.
— Вот на эту садись. Валечка еще тут, прачка. Которая как раз тебе стирает. Как говорится, две свободные с отдельным входом.
— Две — это уже не с отдельным.
— На то, миленький, существуют вахты. Шучу, конечно. Ну, согрелся хоть?
— Как будто.
— Поешь теперь? Мне тебя покормить хочется.
Клавка повернулась ко мне. На столике у нее поднос стоял, накрытый салфеткой.
— Спасибо. Да мне-то не хочется.
— Ну, попозже. Просто ты перенервничал. Ну, а что ты хочешь? Выпить хочешь? Совсем захорошеешь?
— Это вот — да.
— Водки тебе? Или розового?
— У тебя и то и то есть?
— Зачем же Клавка живет на свете?
Я засмеялся. Я уже пьян был заранее.
— Налей розового.
Клавка быстро ввинтила штопор, бутылку зажала в коленях, чуть покривилась и выдернула пробку. Я смотрел, как она наливает в фужеры.
— Себе тоже полный.
— Конечно, полный. За то, что ты жив остался. Ну, дай я тебя поцелую. — Клавка ко мне нагнулась, голой рукой обняла за шею, поцеловала сильно и долго-долго. Даже задохнулась. — Ну, живи теперь. Меня хоть переживи.
Она смотрела, прикусив губы. И я себя снова чувствовал молодым и крепким, жизнь ко мне вернулась. Я уже пьян был по-настоящему — и вином, и теплом, и Клавкой.
— Клавка, тебе идти надо?
— Конечно, надо. Но ты ж меня дождешься?
— Дождусь.
— Не умри, пожалуйста. Не умрешь?
Она подошла к двери — без туфель, в чулках, — задвинула замок.
— Клавка, тебя же там хватятся.
— Ну, хватятся. Разве это важно?
— Что же важно, Клавка?
Она мне не ответила. А важно было — как женщина повернула голову. Ничего важнее на свете не было. Как она повернула голову и вынула сережки, положила на столик; как вскинула руки и посыпались шпильки, а она на них и не взглянула, и весь узел распался у нее по плечам; как она смотрела на иллюминатор и улыбалась — наверное, что-то еще там видела, кроме голубой воды, — как завернула руку за спину, а другой наклонила ночник, и как быстро сбросила с себя все на пол и переступила…
6
— Понравилась я тебе? Скажи…
Она ко мне прильнула, вытянулась, положила голову мне на плечо.
— Ты же знаешь.
— Но услышать-то — хочется! Сильно понравилась?
— Да.
— Ну вот, — она вздохнула. — Ты выпил, и Клавку еще получил, теперь тебе хорошо. Я знаю. За это мне все простится.
Все хорошо было, только вот плечо у меня дрожало. Намахался я с этими треклятыми шотландцами, черт бы их драл.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
