Развороченную ногу Политрука перевязывали рукавом от нательной рубахи, пытаясь остановить кровотечение.
Цепь немецких солдат двигалась медленно. Солдаты шли осторожно, держа дистанцию между собою. Чекист и Снайпер смотрели на Старика, ожидая его решения.
— Мы в низине, — сказал Старик. — Они нас гранатами закидают, у нас с вами войны на пять минут осталось. Вот что, ребята, я свое пожил, а вам еще воевать, давайте мне пулемет и уходите споро.
— Нет, — сказал Политрук. — Вы фигура в районе известная, опознают сразу и дочек, и соседей, и Анну точно расстреляют. Им-то гибнуть зачем? И с такой ношей, как я, вы тоже далеко не уйдете. Давай пулемет. И оставьте пистолет.
Политрук взял из рук Чекиста пулемет, отдал ему свой автомат. Снайпер положил рядом с пулеметом свой парабеллум.
— В обойме два патрона, — сказал Снайпер.
— Хватит, — сказал Политрук. — Две осечки подряд обычно не бывает. Идите уже. Долгие проводы — лишние слезы.
Старик поклонился Политруку и первым шагнул в болотную жижу, за ним в болото вошли Снайпер и Чекист.
Они слышали треск автоматных очередей. Пулемет отвечал коротко и гулко. Потом пулемет умолк. Стихли и автоматные очереди. Наконец раздался один только выстрел. Старик снял кепку и перекрестился, и Снайпер перекрестился. Чекист колебался, но потом перекрестился и он.
Чекист, Снайпер и Старик шли по лесу.
— Ты куда ведешь? — спросил Чекист.
— Увидишь, — ответил Старик.
Вдалеке виднелась деревня. Дымились трубы.
— Курцево, — сказал Старик.
— Ну, — ответил Снайпер.
— Они набегались. Время обеденное. Что, стрелок, достанешь отсюдова?
— Как два пальца обоссать, — ответил Снайпер.
— Надо уходить, — сказал Чекист.
— Придется обождать, — сказал Снайпер, рассматривая деревню в оптический прицел.
— Что случилось? — спросил Чекист.
— Еще не случилось, но может случиться. Наш полицай отсюда родом. Вон дом его матери.
— Полицмейстер?
— Мейстер, мейстер, — подтвердил Снайпер. — Во дворе полицаи. Значит, и он сам здесь. К матери, наверное, заехал.
— Метров четыреста, — определил Старик.
— Попаду в пятак, — сказал Снайпер.
Он следил за двором дома в окуляр прицела. Зарядил мелкий дождик.
— Никуда он не денется, — сказал продрогший Чекист. — Не сегодня, так завтра достанем.
— Сегодня достанем, — сказал Старик. — Прыткий он и ушлый очень. Нельзя его в живых оставлять. Не получится сейчас, засаду у кладбища сделаем.
— Получится, — ответил Снайпер. Снял с пояса немецкую фляжку в суконном чехле и протянул Старику. — Согрейтесь, папаша.
Старик глотнул и протянул фляжку Чекисту. Тот тоже глотнул и вернул фляжку Снайперу, который приложился к фляге основательно.
— Промажешь, — сказал Старик. — По пьянке.
— Еще чего, — ответил Снайпер. — От двух глотков, что ли? На финской, прежде чем на позицию выдвинуться, стакан засосешь, потому что морозы были сорок градусов, а сорок снаружи и сорок внутри очень уравновешивало.
— Он орденоносец. За финскую Красную звезду получил, — с гордостью за сына сказал Старик. И поинтересовался: — А где твой орден?
— Я же под Гродно служил. В первый день войны самолеты как налетели, мы же в одних подштанниках выскочили. А орден у меня на парадной гимнастерке был. Гимнастерку жалко. Из командирского шевиота.
— А орден? — спросил Чекист.
— Ну, орден не по моей вине утрачен, может, и дубликат дадут, а вот гимнастерку из шевиота вряд ли.
— Из шевиота точно не дадут, — согласился Старик.
— А вот и наш пострел, который всюду поспел, — сказал Снайпер.
Полицмейстер вышел на крыльцо дома, закурил немецкую сигарету. Снайпер выдохнул, задержал дыхание и нажал на спусковой крючок. Полицмейстера сбросило с крыльца.
— Полтыквы ему снес, — пояснил Снайпер.
По двору метались полицейские. Снайпер успел свалить еще одного. Полицейские залегли и открыли беспорядочную стрельбу по кустарнику возле деревни. Чекист и Снайпер лежали вдали у кромки леса.
Снайпер подобрал стреляные гильзы, разровнял примятую траву. И вдруг Чекист услышал щелчок взводимого курка. Он оглянулся и увидел ствол направленного Стариком нагана. И Снайпер загнал в патронник патрон.
— Понятно, — сказал Чекист. — Верх взяла кулацкая натура. Кто из вас меня стрелять-то будет?
— Убери наган, — предупредил отца Снайпер.
— Вернетесь, поставят к стенке за утерю документов и оружия, — сказал Старик сыну.
— Я с оружием вернусь, — ответил сын.
— Подумай, Катерина ждет.
— Подумал, — ответил Снайпер.
— До Москвы шестьсот верст, — сказал Старик.
— К зиме доберемся, — сказал Чекист.
— Сегодня какое число? — спросил Снайпер.
— С утра двадцать второе октября.
— Три месяца отвоевали. Как думаешь, сколько осталось?
— На вас хватит под самую завязку, — ответил Старик, закидывая за спину СВТ. — Я пошел девок выручать.
— План какой есть? — спросил Снайпер.
— Плана нет, — ответил Старик. — Есть два золотых царских червонца. Выкуплю.
— За два золотых выкупишь, — согласился Снайпер.
Старик обнял сына, хотел обнять Чекиста, тот отстранился и ходко пошел по берегу реки. Высокий, худой, он напоминал диковинную птицу своей подпрыгивающей походкой.
Снайпер и Чекист углубились в лес. Снайпер шел первым, Чекист за ним. Некоторое время их еще можно было рассмотреть, и наконец лес совсем поглотил их…
МИНИАТЮРЫ
ПИСАТЕЛЬНИЦА
Обычно у женщины бывает один любовник, у некоторых два, редко у кого три, а у нее сразу пять любовников, и не потому, что она была сексуально озабочена, просто все мужчины любят рассказывать о своей трудной жизни, а она была хорошей слушательницей.
Первым по времени появления и по занимаемой должности был директор института, где она работала. После поминок он всегда приезжал к ней, наверное, потому, что каждая смерть ровесника напоминала ему, что жизнь коротка, а она молода и соблазнительна.
Вторым был заведующий их филиалом на Дальнем Востоке. Он приезжал раз в год на две недели для отчета. Эти две недели жил у нее, они ходили в театры, в американский кинотеатр «Кодак», на выставки и в новые рестораны, которые открылись за год, пока его не было в Москве. Каждый его приезд был как свадебное путешествие, только без выезда из Москвы.
