Север. – А мой мозг строит зависимости с точностью «Экселя».
Я совсем не такой… Я не смогу причинить ей вред. Я люблю ее, она самое ценное, что у меня есть.
Она мой новогодний салют и свечки на именинном пироге. То, что дарит радость. Она мой воздух и моя весна. То, благодаря чему живешь.
Но Саша показывала мне синяки на запястье – их оставил я. Нет, это другое… Я же был расстроен из-за мамы! Я не хотел общаться с Сашей в те дни, но она сама заявилась ко мне. Я вдруг почувствовал себя каким-то неуправляемым оборотнем. Но и оборотни могут вести нормальную жизнь. Главное, не выходить в полнолуние…
Наверху захлопнулась дверь. Мы всмотрелись в лестничную площадку, увидели Марка и одновременно надели балаклавы. Марк подошел к лифту и нажал кнопку вызова. Я тихо сбежал вниз на этаж и тоже вызвал лифт. Север в этот момент стоял между этажами и наблюдал за дверьми, чтобы убедиться, что в лифте, кроме Марка, никого нет. И только после этого побежал вниз.
Лифт начал спускаться. Мы достали все необходимое и стали ждать. Обострился слух. Я слышал скрежет лебедки, вибрацию двигателя и скрип плохо смазанных направляющих, пока вниз лениво ползли несущие канаты. У нас могло ничего не получиться. Если кто-то будет стоять на этажах в ожидании лифта, то все пропало.
Двери открылись. Черепанов еще не сообразил, что происходит, а Север уже бросился на него и точным ударом в солнечное сплетение заставил согнуться пополам. Я не дал Марку опомниться и вытащил его из лифта. Север накинул ему на голову плотный пакет. Я вывернул Черепанову руки и крепко держал его, пока Север обматывал пакет вокруг его шеи скотчем. Черепанов вырывался и орал, но мы были сильнее.
Мы схватили Черепанова за руки и поволокли по лестничным пролетам. Нужно было действовать быстро, иначе на шум сбегутся соседи. Он бился о ступени, орал и брыкался, тратя кислород. Человек без воздуха может протянуть пять минут. Затем – конвульсии и смерть. Одиннадцатый этаж… Десятый…
Мы бросили его на восьмом. Я сунул ему в карман фотографию, пока Север проделывал в пакете дыру на случай, если Марк окажется в отключке. Убедившись, что внутрь стал поступать воздух, а Марк вцепился в пакет руками, мы с Севером ринулись вниз, на ходу стягивая балаклавы. На улицу мы вышли так же через дверь, ведущую к лестнице. Мы сразу перешли на шаг, чтобы не привлекать лишнее внимание.
На фотографии, которую я подсунул Черепанову, улыбающаяся Саша сидела на шпагате в одуванчиках. Я взял ее из старого школьного альбома. Это был пикник на природе в конце шестого класса. Я надеялся, что теперь-то Черепанов оставит Сашу в покое. Он по-прежнему будет пытаться добраться до Севера, но эта война коснется только двоих.
– Жень… – По дороге в школу Север вдруг нарушил молчание.
– Ну?
– Тогда, в девятом классе, когда ты взял класс в заложники… Я никогда тебя не спрашивал, но как ты решился на это?
Я вздохнул и немного помолчал, обдумывая ответ. Наконец я спросил:
– Ты когда-нибудь испытывал нечто похожее? Тебе было настолько плохо, что ты уже даже этого не замечал? Когда не знаешь, зачем живешь и стоит ли тебе вообще завтра просыпаться? Когда тебе плевать, будешь ты жить или сдохнешь? Вот что со мной происходило. Но оказалось, что это было что-то вроде простуды, и оно прошло.
– Но ты же остановился, и остановился вовремя. Почему? – не отставал Север.
– Не знаю, просто… поставил внутрь себя блок. Знаешь, такие есть в каждом из нас, у кого-то их больше, у кого-то меньше. Без блоков мы словно без тормозов. Взять то, что мы сейчас сделали с Марком. Нас с тобой ведь спасли именно блоки.
– Спасли от чего? – нахмурился Север.
Я усмехнулся:
– Ты знаешь, от чего, Север. Человек шел из пещер в цивилизацию тысячи лет, но обратная дорога занимает минуту.
Север замолчал. Всю дорогу до школы он выглядел сильно загруженным. Он понял, что я имел в виду, и думал о моих словах. Я не стал говорить Северу, что блоки иногда не срабатывают… Из любых правил бывают исключения.
САША
В четверг в столовой произошло странное. Стоя в конце очереди, я увидела, как Черепанов берет поднос. Я вся напряглась: воспоминания о мосте были свежи… Марк поставил поднос на ленту, но, заметив меня, вдруг перекосился от ужаса и резко убрал его. Он затравленно оглядел зал, будто искал кого-то, и в итоге отошел с подносом в сторону. Лишь когда за мной выстроились три человека, Черепанов вернулся в очередь. Что за чудеса? Черепанов внезапно заболел? Он что, боится меня?..
Я села за стол, за которым сидел мой класс в полном составе. Закончив с едой, к нашему столу подошел Черепанов в окружении свиты. Компания встала возле Севера. Воздух сгустился и начал почти осязаемо покалывать.
– Думаешь, если выведешь из игры одну жалкую пешку, я не смогу до тебя добраться, Панферов? – прошипел Марк.
Аккуратно промокнув губы салфеткой, Север кивнул:
– Сможешь. Только вот проберись сначала через ладей и слонов. – И очень тихо добавил: —
Ямусукро.
Все за нашим столом синхронно встали, забрали подносы и строем направились к выходу. Бэшки испуганно попятились. В остальном четверг был «днем сурка»: опять школа и тщетный поиск листов из дневника.
В пятницу мы решили поехать в заброшенный дом на велосипедах: снежная каша растаяла. Когда мы вытащили дневник из ниши, Женя без особой надежды пролистал его до конца и, порывшись в карманах, попросил:
– Можешь дать телефон подсветить? Кажется, я оставил свой в велосипедной сумке.
Я протянула телефон, и Женя подсветил страницы фонариком. Я даже не заглядывала в текст, считая, что ничего нового там нет. Но тут Женя изменился в лице.
– Саша… – прохрипел он.
Я быстро заглянула в дневник и обомлела: под сегодняшней датой шла новая запись! Мы склонили головы, вчитываясь в неровные строчки. И уже по одному числу в дате я поняла, что нам стоит готовиться к худшему. Ведь сегодня – пятница.
13.11.2020
Дорогой дневник!
Не верится, что сегодня – финал нашего плана. Сегодня случится то, к чему мы с тобой шли почти двадцать шесть лет. Последние дни были очень тяжелыми. Мне казалось, я не смогу, не справлюсь и все брошу. Я думала, что не вытерплю еще одного дня в этой гнилой школе, не смогу видеть этих вонючих людей. Меня тошнило от смрада. Каждое утро, вставая с постели, я с трудом заставляла
