не пытайтесь, — заметил Карраго. — Я в принципе не уверен, что его можно убить. Он стал чему-то… даже не нежитью, чем-то куда более сложным. Такой симбиоз материи и энергии, причем структурированной… не представляю, как это стало возможным…
— Зеркала, — напомнила Миара. — Ты должен сказать о зеркалах… раз уж все равно больше заняться нечем.
Глава 42
Верховный
Умереть ему не позволили.
Верховный не мог сказать, в какой именно момент душа его, почти обретшая свободу и в то же время слившаяся с пирамидой Древних, вернулась в тело. Он ощутил боль. Даже не её саму, но далекое эхо, приглушенное, отделенное от сознания. Он ощутил и тело, тоже далекое и тоже отделенное от разума. И в то же время не перестал ощущать место.
Не пирамида, пирамиду возвели последней, скрывая металлический костяк, что выглядывал из-под земли. Теперь Верховный видел и его.
И понимал.
Вот сила, исходящая с небес, питает камни и сливается в металл, подобно тому, как вода, пронзая землю, стекается в подземные ручьи и даже реки.
Вот они устремляются вниз, туда, где сокрыты многие сердца, которые спали сотни лет, а теперь, напоенные силой, подвластные воле Верховного, оживают.
— Извини, все пошло слегка не по плану, — сосредоточенность Верховного нарушается голосом, и этот голос заставляет вернуться к телу.
Оно тоже принадлежит Верховному.
Но…
Теперь оно кажется тесным. К чему возвращаться в человеческое тело, когда ему доступно многое иное?
— Не спеши… — Маска уговаривает. Её присутствие тоже ощущается. Не чуждым, не враждебным, нет, чем-то… что Верховный может использовать по своему усмотрению? — Я помогу тебе разобраться.
— Что…
Речь вернулась. Внутренняя. Тело по-прежнему оставалось близким, но недоступным.
— Это временно. Его нужно подготовить.
— Что… со мной… я умер?
— Почти. Инсульт. Но твой мальчик оказался достаточно решителен, а главное, что достаточно силен, чтобы дотащить тебя до медицинского модуля.
— Мой разум…
— Сбой системы, не иначе. По-другому я не способен объяснить, каким образом она поглотила твой разум без перехода… возможно, дело в насыщенном энергетическом фоне. Или в том, что общение со мной раскрыло твои ментальные каналы. Или вмешательство свыше все же имело место быть…
— Ты все-таки уверовал?
— Я потерял способность к критическому мышлению, — вынужден был признать Маска. — Вероятнее всего в результате накопления внутренних ошибок. Откат и перестройка личности не проходят бесследно.
— Значит, ты поймал мою душу? — осознать себя окончательно не получалось. Точнее сознание раздваивалось.
— Не я. Локальная система. Для нормального функционирования ей необходим разум. Человеческий и максимально свободный, если можно так выразиться. То есть с минимумом ограничений.
— Я останусь здесь? — Верховного не испугал ответ, скорее даже… обрадовал?
Будто вся его предыдущая жизнь была сложным, извилистым путем… к чему?
К существованию в лабиринте пещер? Где он, не имея плоти, будет везде и нигде?
Маска же не спешил с ответом.
— Как ты себя ощущаешь? — поинтересовался он зачем-то.
— Странно. Будто… меня двое. Одновременно. Там и здесь.
— Я… скажем так, поступил не совсем по правилам, поскольку они требуют согласия личности, но получить его в тот конкретный момент времени было невозможно…
— Что ты сделал?
Гнева тоже не было. И все-то эмоции, как и боль, жили где-то за пределами разума.
— Снял копию твоей личности, пока не разделяя её окончательно.
— Это…
— Ты нужен мне живым. И не только мне, но и людям. Думаешь, они поверят, если из пирамиды выйдет этот вот мальчишка и скажет, что прятаться нужно в ней? И что здесь есть и убежище, и запасы… еды… точнее скоро появятся?
— Нет, — вынужден был признать Верховный. — Но он может…
— Не может. Я разрешил ему взять маску, но контакта нет. Более того… мне показалось, что попытка его установить этот контакт приведет к уничтожению. Меня или его… полагаю, все дело в его способностях, к оперированию энергиями…
К тому, что Акти способен поглощать силу мертвых.
Это… важно.
Пожалуй.
— А сам ты…
— Мне нужно тело. Мое предыдущее воплощение, к сожалению, было уничтожено.
— Не совсем, — признался Верховный. — Части тела собрали. Они теперь в храмах города…
Стало стыдно.
Слегка.
Где-то очень вдали, там, где, отдельно от разума, жили боль и прочие человеческие глупости.
— Даже так? Но это не имеет значения.
— Почему? Оно… нетленно, сколь я видел.
— Стало быть, пошла реакция. Я тебе рассказывал о том… что вы считаете золотом. Вполне возможно, что симбионт поглотил плоть или сроднился с ней. В любом случае, это делает тело нежизнеспособным.
То есть, Верховный зря опасался? И прятал тело в храме? Запирал? Как зря надеялись на возрождение божества те, кто столь тщательно собирал плоть его по кускам?
— Важны носители информации. Они уцелели, — пояснил Маска. — Но в любом случае, мне для контакта с людьми необходимо было тело. А есть лишь твое.
— И ты…
— Разум твой стал частью системы, и она ожила, что хорошо… очень даже хорошо.
— Небеса…
— Локальный купол удалось активировать… более того, тестовые отклики показывают, что по меньшей мере две точки из находящихся рядом могут быть использованы для запуска. И да, щит над данной территорией я развернул.
— А…
— А те две точки попробуем запустить дистанционно. То есть отсюда.
— Это возможно?
— Зависит от состояния. И да, ты будешь нужен здесь и там. Именно поэтому я создал… копию. Она останется в системе, будучи частью её. А ты — вернешься в тело и выйдешь к людям.
Звучало странно, но теперь внутренняя двоякость хотя бы получила объяснение. А еще в голову пришла мысль.
— Зеркало, — сказал Верховный. — Маги умеют создавать Зеркало. Заклятье, которое наделяет одного человека обликом и свойствами другого. И тот становится копией…
Как стало ею дитя.
— Возможно, это извращенная память. Или остатки знаний, адаптированные к новым условиям среды. Или и то, и другое сразу. Социальная эволюция имела место, но я не обладаю необходимыми данными для адекватной оценки её.
— Что мне нужно делать?
— Ничего сложного. Я буду рядом. Я буду помогать. Но и мне нужна твоя помощь…
— Почему ты сам… не останешься? Внутри этой… этого… — Верховный задал вопрос скорее для очистки совести, ибо ему категорически не хотелось уступать
