останемся там на ночь и вылетим завтра днем.
Я никогда раньше не летала. За все время переездов, мы просто погружали наши с отцом немногочисленные вещи в машину и небольшой арендованный прицеп, который возили за собой.
Как бы я ни боялась высоты, мысль о полете была захватывающей.
Еще один пункт в длинном списке впечатлений благодаря Максимо.
— Куда мы полетим? — спросила я.
— Увидишь.
Мое любопытство не могло оставить это без внимания.
— Это на западном или восточном побережье?
— Это не в этой стране.
— Так вот почему ты заставил меня получить паспорт? — спросила я. Он попросил Марко поехать со мной для оформления документов перед поездкой в магазин тканей, утверждая, что это для того, чтобы я могла путешествовать с ним по делам.
— Да.
— Это было несколько месяцев назад.
— Я же сказал, что ждал несколько месяцев.
Прежде чем я успела ответить, Максимо отстегнул мой ремень безопасности и подтолкнул меня к двери, которую, как я запоздало заметила, держал открытым парковщик. Другой занял место Эша на водительском сиденье.
Как только я вышла, Максимо обхватил меня за плечи и повел через битком набитое здание. Мы вошли в лифт, и я впервые увидела нас в отражении сверкающей стали. Неудивительно, что люди глазели на нас.
В своем костюме он выглядел мощным и властным.
Я в своем платье выглядела просто прекрасно.
Мы выглядели идеально.
Как будто мы принадлежали друг другу.
Лифт открылся, и мы вышли в открытую комнату с витиеватыми световыми приборами, свисающими с потолка, и длинной барной стойкой с одной стороны. Эш продолжал идти к матовым двойным дверям, но Максимо остановился и повернул меня к себе лицом.
— Я хотел жениться на тебе в одном из своих владений, — он огляделся по сторонам. — Там, где я буду часто представлять тебя.
— Это идеально.
Я бы вышла за него замуж в любой церкви Элвиса, в любом экзотическом месте или на углу улицы.
Его глаза впились в мои, когда он наконец спросил:
— Ты хочешь выйти за меня замуж, маленькая голубка?
Мой ответ был мгновенным и честным.
— Больше всего на свете.
— Я буду контролировать тебя, каждый аспект твоей жизни, — предупредил Максимо, как в те времена, когда мы только узнали друг друга. — Я всегда буду твоим папочкой. Я буду говорить тебе, что делать, и наказывать тебя. Я буду любить тебя и работать каждый день, чтобы ты никогда не пожалела, что отдала мне себя. С этого момента это будет твоя жизнь. Ты этого хочешь?
— До самой смерти, — сказала я, давая ему те слова, которые он часто давал мне.
Потянувшись в карман, он достал обручальное кольцо и надел его мне на палец.
Нужно как-то отметить нашу двухчасовую помолвку.
— Готова? — спросил он, хотя уже шел.
— Подожди, — я не сдвинулась с места, и Максимо остановился, на его напряженном лице отразилось беспокойство. Развязав его галстук, я бросила материал в горшок с растением. — Ты не носишь галстуки, если можешь этого избежать, — я расстегнула его верхнюю пуговицу. — Отлично.
Это был маленький жест, но Максимо поцеловал меня так, будто это было нечто огромное. Когда он отстранился, то выглядел еще более нетерпеливым, ведя меня к матовым двойным дверям.
Они распахнулись при нашем приближении, и я потеряла способность сдерживать слезы.
Балкон был усыпан прекрасными цветами и зеленью. Словно ночное небо, над нами раскинулся свод мигающих огоньков. На фоне заходящего солнца это было волшебно.
Сказка с принцессой и ее злодеем.
Максимо. Два года спустя
— Где мои таблетки?
Я пытался скрыть улыбку, когда моя взволнованная жена вбежала в мой кабинет. На шее у нее была намотана мягкая измерительная лента, в рубашке застряли булавки, а в волосах находились несколько цветных карандашей.
Я никогда не смогу забыть, как она чертовски красива.
— Иди сюда, — приказал я, уклоняясь от ее вопроса. Не потому, что не хотел отвечать на него, просто мне нравилось играть с моей маленькой голубкой.
Она не двинулась с места.
— Мои таблетки?
— Сейчас, Джульетта.
В ответ на мой тон она бросилась ко мне и заняла место у меня на коленях.
Я начал вытаскивать цветные карандаши из ее волос.
— Как платье?
— Хорошо. Я наконец-то нашла идеальное сочетание цветов, дополняющее дизайн, чтобы оно не выглядело как наряд клоуна или что-то из клуба восьмидесятых.
— Я знал, что ты догадаешься. Ты всегда это делаешь.
Даже если бы ее наряды были уродливыми, я бы втайне купил все до последнего, если бы это означало, что она счастлива. Но в этом не было необходимости. Она сама добилась успеха в “Dove Couture”.
С тех пор как она продала свои платья Хильде, у нее было больше заказов, чем она могла принять. Мы снесли одну из стен, чтобы расширить ее рабочее пространство за счет свободной спальни, и совсем скоро нам придется расширяться снова. Людям нравились ее дизайны и непринужденность стиля. Это вписывалось в жизнь Вегаса.
Я говорил ей, что она может открыть свой магазин в "Black Moon", как только он откроется, но она отказалась. Она не хотела быть настолько загруженной, чтобы потерять возможность творить ради удовольствия, когда приходит вдохновение.
Я всегда поддерживал ее, но я бы соврал, если бы сказал, что не рад, что она отказалась от собственного магазина. Это потребовало бы много времени, а я был жадным ублюдком. Мне нравилось, когда она уделяла все свое время и внимание мне.
Но я был готов поделиться ею.
— Я их выбросил, — сказал я ей, вынимая швейные булавки и бросая их в контейнер, который стоял у меня на столе для этой цели.
— Что выбросил?
— Твои таблетки.
Она нахмурила брови, откинувшись назад, чтобы посмотреть на меня.
— Зачем?
— Потому что мне будет сложно зачать в тебе ребенка, если ты их принимаешь.
Ее губы разошлись, и она на мгновение застыла в ошеломляющем молчании.
— Ты хочешь иметь ребенка?
— Двух детей. Может быть, трех, — я убрал измерительную ленту, но держал ее рядом на случай, если захочу связать ей запястья. — Посмотрим, как пойдет.
— Детей? Во множественном числе?
— Это проблема, Джульетта?
Обычно мой тон заставлял ее глаза закатиться, но вместо этого они были наполнены паникой.
— Я… Просто…
Смягчив выражение лица, я обнял ее за плечи.
— Что?
По ее щеке скатилась слеза, за ней последовала другая. И еще одна.
— Что, если я плохая мать? Ни один из моих родителей не был ярким примером, — она поперхнулась словами и выдавила из себя: — А что, если я испорчу нашего ребенка?
Господи, она разбивает мне сердце.
