Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 148
но останавливаешься у островка с пряностями? Я был уверен, что ты девочка, не любящая излишеств и пьющая только черный кофе, но тебе нравится корица. Кто бы мог подумать!
Пожалуй, возьму самый большой стакан кофе: не сомневаюсь, впереди у нас с тобой невероятно длинная ночь, которая принесет нам обоим очищение.
Но не проходит и трех минут, как все идет наперекосяк. Я едва успеваю выйти и вернуться на тротуар на другой стороне дороги, так что мне остается только смотреть. Смотреть и сожалеть о том, что так подвел тебя. Если бы я держался ближе, я бы…
Это даже не твоя вина. Горел пешеходный зеленый. Дорога твоя. Любой может подтвердить. Даже я — а я знаю тебя лучше других — не сомневаюсь, что у тебя были другие планы: ты просто собиралась перейти на другую сторону улицы без происшествий, так же, как и тысячи раз прежде.
Я понимаю, что случится, еще до того, как все происходит. Поднимаю глаза и вижу машину; волосы на загривке встают дыбом, и я знаю, просто знаю, что машина движется слишком быстро, что она не успеет остановиться вовремя, и бегу по тротуару; если бы я держался ближе, я бы вытащил или вытолкнул тебя из-под колес. Все должно быть не так!
Тебе было уготовано намного больше.
Водитель замечает тебя слишком поздно; загораются красным стоп-сигналы, и машину заносит на мокрой дороге. Ты этого не знаешь. Не видишь приближающуюся машину. Мне любопытно: если бы ты видела, если бы у тебя было время, хотя бы мгновение, чтобы среагировать, реальная перспектива умереть заставила бы тебя задуматься, раз уж ничто другое не смогло?
Но ты спряталась за капюшоном и не смотрела по сторонам. Один сокрушительный удар — и ты кувыркаешься в воздухе среди капель дождя и веером выплеснувшегося кофе. И, словно этого недостаточно, ты приземляешься на ветровое стекло машины на встречной полосе и снова отскакиваешь.
Даже я вздрогнул и на мгновение закрыл глаза.
Ну как, подтверждаются твои худшие опасения о том, что ни миру, ни людям не хочется к тебе прикасаться? Они толпятся вокруг и глазеют; впрочем, к этому ты привыкла. Однако я видел и не такое, и зрелище меня не отвращает — по крайней мере, в том смысле, в котором отвращает их. Мне несложно присесть рядом с тобой на асфальт. Несложно прикоснуться к тебе. Несложно обнять. Меня не беспокоит, что твоя жизненно важная жидкость пропитывает мою одежду.
А ты вообще в сознании?
Странно дышишь. Нехорошо. Редкими, короткими глотками, словно рыба, задыхающаяся на воздухе. Твои глаза блуждают, как у младенца, пытаясь сфокусироваться хоть на чем-то, и, судя по всему, ты не понимаешь, что произошло. Это ожидаемо, но я не собираюсь тебе ничего объяснять.
— Останься с нами, Дебора.
Да, это говорю я. И я думаю, что сейчас ты смотришь на меня. По крайней мере, ты не сводишь с меня глаз. Тем хуже, потому что в них я вижу миллион вопросов и не знаю, как на них ответить. Не здесь, не сейчас, не на эти.
Я даже на свой ответить не могу.
Это бы случилось с тобой, даже если бы меня здесь не было.
Мое присутствие ничего не изменило. Я ни на что не повлиял. Мне не дали возможности донести до тебя хотя бы один аргумент.
Так зачем меня сюда привели? Чтобы я стал свидетелем? И все? Всего-то?
Иногда все, что остается, — стоять на коленях под дождем и задаваться вопросом, что же пытается сказать тебе вселенная. Но для меня это уже пройденный этап.
* * *
Ты ведь не против, что я зашел в твою квартиру? Ключи из кармана, можно сказать, сами выпали мне в руки.
Я рассчитывал увидеть это место совсем при других обстоятельствах. Рассчитывал, что и ты взглянешь на него иначе — как бывает, когда показываешь новое место другому и гадаешь, каким он его видит.
Теперь это невозможно. Это «сегодня» уже никогда не наступит.
Должен признать, меньше всего я ожидал увидеть лимонно-желтые стены.
Хм, может, ты и пыталась. Как умела.
Я продолжаю говорить с тобой, как с живой, но, может быть, уже поздно. Не знаю, не знаю… Там, на дороге, ты выглядела паршиво. Не похоже было, что мне есть на что надеяться. Странно слышать такое от меня, да? Но я всегда нахожу повод для надежды. Я считаю, что надежда умирает последней. Так что, если ты не против, я пока продолжу наш разговор.
Лимонно-желтые стены. Ядрена вошь! Да ты меня обставила.
Однако самое интересное тут — плакаты на стенах.
Я понял замысел не сразу. Сначала не сообразил, что за композицию ты пыталась создать в спальне из этих плакатов. Казалось, они не связаны. На западной стене — какой-то лес не то ранним утром, не то поздним вечером, по земле стелется туман, и лишь одна фигура в центре. На восточной — вид, снятый из огромной пещеры: крошечная лодочка, уплывающая в косых лучах солнца. На первый взгляд, никак не связанные друг с другом образы.
Но вот же — на северной стене — плакат, который все объясняет. Вот она, связь. Четко виден только серп луны, а фон настолько темный и размытый, что даже неясно, где находится человек, стоящий на коленях в центре композиции. Что это? Тюремная камера? Темница? Канализационный коллектор? Гребаная старая изба? Нет, мне правда очень интересно.
Название соответствующее: «Темная ночь души». Не лучше и не хуже любого другого. И еще цитата. Ну-ка, что у нас тут? «Сердце мистика чувствует, что печаль и страдания служат вратами на пути к свету истины. Не беги от тьмы, ведь однажды она приведет тебя к свету».
Так. Даже не смей говорить мне о темной ночи души.
Поэтому я здесь, серьезно? Это что, шутка?
На какой помойке ты откопала этот пафосный бред? Кто сказал тебе, что нужно пройти через подобное? Это заблуждение. В каком саду лжи ты выкопала идею о том, что боль и уныние не являются неестественными состояниями, с которыми надлежит бороться? Какой внутренний изъян привел к такому отклонению и убедил тебя, что избранный тобою путь теней хоть сколько-нибудь нормален?
Меня и то растили лучше. Мне обещали куда больше. Мне обещали.
Это — мое по праву рождения. Это — мой долг. И я получу счастье, которого заслуживаю.
А ты? Ты стала жертвой худшего вида пропаганды.
И куда тебя это привело?
Так не должно было быть.
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 148
