как одежда и сандалии его народа, но он понравился мне как человек и вызвал искреннее восхищение.
Государственный департамент, разумеется, принял все необходимые меры при подготовке к его приезду. Представитель департамента сообщил мне, что в свите будет девятнадцать человек. Планировалось, что император приедет в полдень и что мы встретимся с ним у могилы моего мужа в розарии. Он должен был посетить библиотеку, где хранятся записи времен руководства моего мужа. Хайле Селассие определенно должен был оказаться дома к часу дня, потому что хотел посмотреть по телевизору фильм, который снял он сам. Затем представитель Госдепартамента сурово добавил, что императору необходимо провести полчаса в одиночестве в своей комнате перед обедом, чтобы отдохнуть и поразмышлять.
Мне показалось, что у него довольно плотный график, но я не пыталась спорить с протоколистом Госдепартамента. Я встретила императора и проводила его в библиотеку. Он был очень заинтересован в модернизации своей страны и, увидев превосходную систему ведения записей в библиотеке, пришел в восторг и приказал позвать своих подданных.
«Посмотрите! – воскликнул он. – Изучите эту систему. Вот как нужно делать, вот как нужно хранить историю».
В час дня мне едва удалось дотащить его до дома. Он нашел в гостиной низкий табурет, сел перед телевизором и, казалось, забыл обо всем на свете, когда на экране появился его фильм. Я не уверена, что он когда-либо видел телевизор до этого. Шли минуты, и никаких признаков того, что император готов удалиться в свою комнату на назначенные полчаса до обеда, не было заметно. Наконец, я подошла к нему.
«Ваше величество, полагаю, вы хотите отдохнуть полчаса в одиночестве».
«О нет, мне совсем не обязательно проводить время в одиночестве. Я просто хотел снять обувь на некоторое время, и, как видите, я так и сделал».
Другим выдающимся гостем Гайд-парка был премьер-министр Индии Неру. Однажды он приехал на обед, когда у меня гостили внуки и их друзья. Поразительная фигура в длинном темном сюртуке и белых брюках, туго стянутых на лодыжках. Премьер-министр, казалось, обрадовался, увидев молодых людей. После обеда он уселся, скрестив ноги, посреди гостиной и долго с ними разговаривал. Казалось, ему было настолько же интересно задавать молодежи вопросы, насколько им – выслушивать его мнение.
Познакомившись с премьер-министром поближе во время более поздней поездки в Индию, я почувствовала, что он был человеком огромного физического и морального мужества. Но замечательные интеллектуальные способности не до конца освободили его от предрассудков. В споре между Индией и Пакистаном по поводу Кашмира мистер Неру не сдерживал эмоций из-за личных связей с Кашмиром. Мне показалось, что в этом конкретном вопросе он утратил всякий разум и вступил в противоречие с теми высокими идеалами в отношении права народов самим решать свою судьбу, которых он обычно придерживался.
Мне кажется, что госсекретарь Джон Фостер Даллес избрал неудачный и неразумный метод общения с премьер-министром Неру. В 1950-х годах Индия вновь стала независимой, и индийцы очень чутко относились к своей независимости. Кроме того, после прихода коммунистов к власти в Азии, Индия стала единственной крупной некоммунистической страной. Мистер Неру был твердо уверен, что Индия останется некоммунистической страной, а это имело большое значение для Запада. Однако госсекретарь Даллес допустил несколько серьезных ошибок в отношениях с Индией. Во время переговоров по договорам с Японией он не ездил в Индию. Мистер Неру счел это явным пренебрежением. Затем, когда начался конфликт между Индией и Пакистаном, мы отправили оружие Пакистану, теоретически, как минимум, для обороны северных границ (с Россией). Это вызвало недовольство со стороны индийцев, которого вполне можно было бы избежать, ограничив помощь Пакистану экономической сферой. Я не могу отделаться от ощущения, что мистер Даллес не сумел понять чувства многих народов, с которыми мы имеем дело.
После смерти Франклина я не планировала путешествовать в одиночку или просто ради удовольствия, но в последние годы обстоятельства уносили меня в путешествия, которые охватывали большую часть мира. Я не хочу рассказывать о них в хронологическом порядке, как о вторичной турпоездке с осмотром достопримечательностей, но стоит упомянуть приглашение посетить Англию в честь открытия статуи моего мужа на Гросвенор-сквер, полученное весной 1948 года, когда мне предложили провести выходные в Виндзорском замке.
Король и королева были сама доброта. Они показали мне мою комнату и гостиную и сказали, что мать короля, королева Мария, остановилась в замке, чтобы меня поприветствовать. На обеде шотландский волынщик, одетый в килт, прошел вокруг стола, играя на волынке. Конечно, не удалось избежать множества формальностей, но меня поразила непринужденность короля, который оделся, как помещик, в твидовый пиджак и брюки, и умение королевы поддерживать их семейную жизнь на теплом дружеском уровне даже в такой исторической обстановке, как Виндзорский замок. У принцессы Маргарет, например, было несколько молодых друзей, которые быстро включали граммофон, чтобы послушать популярные пластинки. Я с удивлением заметила, что, как и большинство отцов, первое, что сказал король, когда мы вошли в комнату, было: «Мэг, музыка играет слишком громко. Не могла бы ты сделать потише?»
В первый вечер в замке после ужина нас повели на экскурсию по галереям. Как и моя свекровь у себя дома в Гайд-парке, королева Мария знала, где находится каждая картина и предмет искусства – или, по крайней мере, где, по ее мнению, они должны быть размещены. Она тут же без особого удовольствия заметила, что король изменил схему развешивания нескольких картин.
Особенно меня поразила принцесса Елизавета, которая во время моего визита была еще молодой девушкой, но очень серьезной. Она пришла ко мне после обеда, устроенного Пилигримами, и сказала: «Насколько я понимаю, вы были в нескольких домах, где мы пытаемся перевоспитывать девушек, нарушивших закон. Я еще не была у них, но хотела бы знать, что вы о них думаете?»
Я ответила, что этот эксперимент произвел на меня хорошее впечатление. Правительство взяло под контроль несколько исторических домов, чьи владельцы больше не могли позволить себе их содержать, и передало их под опеку девушек, заключенных под стражу, которые восстанавливали дома и сады под руководством экспертов и с помощью их советов, чтобы сохранить эти дома как национальные памятники. Тогда меня поразило, что эта юная принцесса настолько активно интересовалась социальными проблемами и тем, как их решают.
Однажды вечером, во время моего визита в Виндзорский замок, когда приехал мистер Черчилль, мы играли в игру – что-то вроде шарад. Королева Елизавета выступала в роли церемониймейстера и выбирала слова, которые должны были изображать все остальные. Некоторое время она ломала голову над разными словами и время от времени обращалась за помощью к мистеру Черчиллю, но безуспешно. Бывший премьер-министр с орденом
