Книга Забрать ее душу - Харли Лару

Приглушенно, словно с большого расстояния, я все еще слышала голос в своем сознании, кричащий в ярости.

— Рэйлинн! Рэйлинн, ты моя!

Я вздрогнула, теснее прижимаясь лицом к его груди. Я знала, что теперь на его коже появилось больше шрамов, все еще розовых от того, что они только что зажили. Я хотела поцеловать их, как-то отблагодарить его, но я была так напугана, что моя голова была похожа на воздушный шарик, который вот-вот лопнет.

— Бог зовет меня, — сказал я. — Все еще зовет мне. Леон, это не прекратится.

— Это прекратится, — сказал он. — Он не может забрать тебя, Рэй. Оно не может забрать душу, которая была добровольно отдана другому.

Я подняла на него глаза, хотя без очков его лицо было размытым.

— Я думала, ты умер, Леон. Я думала, тебя убил Жнец.

От этой мысли у меня перехватило дыхание, при воспоминании о нем, лежащем изломанным и окровавленным.

— Я не собираюсь так просто оставлять тебя, малышка.

Он улыбнулся, и его пальцы крепче сжали мою руку.

— Теперь от меня не избавиться. Ты застряла со мной.

Голос Бога становился все глуше по мере того, как мы шли, пока не превратился всего лишь в слабое бормотание. Затем он полностью исчез, и снова прогремел гром, когда небеса озарила молния.

Леон усмехнулся.

— Бог в ярости. Такой шторм.

— Он сдастся?

Раскат грома был таким громким, что у меня заболели уши.

— Когда это прекратится?

— Ты повредила Его, — сказал Леон. — Он ослаблен. Ведьма Эверли сказала мне, что намеревалась убить Бога. Поскольку он поврежден, возможно, сейчас у нее есть шанс.

— Эверли… ведьма?

Я вспомнила ту девушку с тихим голосом, которая смотрела на меня так, словно могла видеть саму мою душу, которая вытащила карты, чтобы предупредить меня о моей судьбе. Я вспомнила, что от нее исходила дикая энергетика, хотя она и была такой тихой. Дикое существо, вынужденное притворяться, что она одомашнена.

Я снова закрыла глаза. Я полностью промокла, но тепло тела Леона не давало мне дрожать.

— Как ты думаешь, она сможет это сделать? Может ли она убить Бога?

— Ее мать была одной из самых могущественных ведьм, которых я когда-либо встречал, — сказал он. — Ее дочь унаследовала это. Если кто и может убить Бога, так это она.

Я не могла себе представить, как существо столь великое, столь непостижимо могущественное могло быть уничтожено. От мыслей об этом у меня разболелась голова, и я тихо застонала ему в грудь.

— Я хочу вернуться домой.

— Я знаю, малышка. Мы вернемся. Но я собираюсь убедиться, что никто и никогда больше не отнимет тебя у меня.

Я хотела задать еще несколько вопросов, но усталость взяла верх. Усталость не позволила бы мне бодрствовать ни секунды. Я заснула в объятиях Убийцы, моего Убийцы, когда он уносил меня, чтобы пролить еще больше крови ради меня.

49 Леон

Ничто никогда не казалось мне таким правильным, таким завершенным, как держать Рэй в своих объятиях. Обмякшая от усталости, дергающаяся во сне, но вернувшаяся ко мне. Вернулась туда, где ей самое место. Избитая и покрытая шрамами, но живая.

Я знал, что кошмары будут мучить ее неделями, и что воспоминания об этом никогда не исчезнут. Это останется с ней навсегда, как порезы на ее теле, которые превратятся в шрамы. Я не мог простить себе этого, за то, что недостаточно упорно боролся за нее, за то, что просто лежал там, сломленный, когда Джереми и его приспешники забрали ее.

Но я собирался все исправить.

Когда Каллум был рядом с ней, я верил, что Эверли уничтожит Глубинного, даже если это убьет и ее тоже. Я чувствовал это в ней, ту дикую магию, которая, однажды высвободившись, могла разрушить империи, миры и даже богов.

Такова была ее история, ее судьба. Возможно, я никогда не узнаю, выберется ли она оттуда живой.

На самом деле для меня это не имело значения. Только Рэйлинн имела значение. Обеспечить ее безопасность, убедиться, что ничто больше не отнимет у меня мою малышку, было важнее всего остального.

Я посмотрел вниз на порезы, которые Джереми вырезал у нее на груди, и меня переполняла такая ярость, что я не мог нормально видеть. Он пометил мою девочку, и за это я собирался сломать ему руки, раздробить пальцы один за другим, пока не раздробятся все кости. Пока я шел, я фантазировал о каждой ужасной вещи, которую я мог бы с ним сделать. Его Бог умирал, а он был всего лишь смертным. Сила, которой Бог наградил его, была лишь временной.

Он должен был умереть, медленно и мучительно, а я бы наслаждался каждой чертовой секундой.

Пока я шел, я держался в тени деревьев, чтобы убедиться, что никто из проезжающих мимо по дороге не увидит меня мельком. Это, несомненно, было бы зрелищем: мои джинсы были порваны, грудь обнажена из-за того, что я отдал свою рубашку Рэйлинн, чтобы прикрыть ее, а раны, которые оставил мне Жнец, едва зажили, все еще розовые и яркие. Я был слишком разъярен, чтобы маскироваться, поэтому мои когти были выпущены, глаза блестели, зубы остры и готовы разорвать на части любого члена Либири, которого мне удастся найти.

Я почувствовал запах пожара задолго до того, как увидел его. В воздухе стоял сильный пепельный запах гари, дым доносился даже сквозь дождь. Когда я добрался до линии деревьев на краю владений Хэдли, я увидел пламя.

Мне не хотелось оставлять ее даже на секунду, но я уложил Рэй у подножия высокой сосны, где она могла спрятаться среди узловатых корней. Она тихо вздохнула, когда я уложил ее, обхватив рукой, чтобы подложить подушку под голову. Боль от того, что я смотрел на нее, была почти невыносимой, сладчайшая боль в моей груди, когда я убрал волосы с ее лица, прежде чем повернуться, чтобы уйти.

Любовь. Какая странная вещь.

Я прокрался за деревья. Трава спускалась вниз, к тому месту, где дом Хэдли был полностью охвачен пламенем. Я чувствовал исходящий от них жар, острый запах дыма в воздухе. Дождя было недостаточно, чтобы потушить пожар, несмотря на ливень. Все стекла разбились, земля вокруг дома мерцала от их осколков.

Это был не естественный пожар. Я почувствовал запах газа в воздухе. Раздался треск, и массивная секция стены обрушилась внутрь. Достаточно скоро от дома не останется ничего, кроме