до того, как бой закончится. Катон холодно посмотрел на своего товарища. — Тебе не обязательно идти со мной, если ты не готов рискнуть. Я могу справиться сам, пока ты и пастух будете спускаться с обрыва.
— Как? Остаться здесь с этим иссохшим изгоем и пропустить все самое интересное? Не думаю, префект. В любом случае, я отказываюсь от перспективы позволить полуслепому романтическому дураку блуждать в самом сердце вражеской цитадели, вооруженного только кинжалом. Я пойду с тобой.
Катон почувствовал облегчение: «Но будь я проклят, если он выдаст это агенту», — подумал он про себя. Он снисходительно пожал плечами. — Как хочешь. Но ты будешь делать то, что я говорю.
— Да … господин.
Прежде чем принять решение, он еще раз осмотрел поселение противника и окружающую местность. — Мы спустимся с противоположной стороны их укрепления и подойдем с тыла, как только Массимилиан начнет атаку.
— А что насчет пастуха?
— А что насчет него?
— Было бы опасно брать его с собой. Ты видел, что он из себя представляет. Я бы сказал, наполовину сумасшедший. Он может нас выдать.
— Тогда он останется здесь, пока все не закончится. Я пришлю кого-нибудь за ним.
— Что, если он не останется на месте? Что, если ему станет любопытно, и он выйдет на открытое пространство, и кто-нибудь его заметит?
Катону не понравился вывод, к которому вел его Аполлоний, и он твердо обратился к агенту. — Он указал нам путь. Мы выполним свою часть сделки.
— Как хочешь. Но я его свяжу. Так мы можем быть уверены, что он не причинит нам вреда.
— У нас нет веревки, — заметил Катон.
Аполлоний вытащил кинжал. — Я нарежу полоски из той тряпки, которая у него вместо туники. Не займет много времени.
Он отвернулся, прежде чем Катон смог что-то сказать, и исчез среди камней. Оставшись один, Катон снова посмотрел на ворота и увидел, что пламя немного утихло, и ему было легче разглядеть масштаб ущерба, нанесенного огнем. Обе башни были не более чем обугленными каркасами вплоть до самого фундамента из раскаленного камня. Между ними ворота были в значительной степени разрушены, несмотря на все усилия разбойников, тушивших их ведрами по цепочке. Наверняка, не пройдет много времени, прежде чем Массимилиан отдаст приказ начать штурм.
Хруст осыпи позади заставил его вздрогнуть и инстинктивно схватиться за рукоять кинжала, прежде чем он увидел, что это Аполлоний.
— Ты был быстр.
— Я работаю быстро, — ответил Аполлоний. Сгорбившись, Катон заметил, что на костяшках пальцев агента была полоска крови. Почти в то же мгновение другой спутник увидел то же, что заметил Катон. — Он не хотел, чтобы его оставляли здесь связанным. Мне пришлось сбить его с ног, прежде чем я с ним разобрался, — он прикрыл глаза и уставился на ворота. — Уже скоро. Нам лучше начать выдвигаться.
Катон заколебался, не уверенный, что может доверять словам агента о том, что он оставил Милопия живым. Но что толку тратить время на проверку? И если Аполлоний причинил вред человеку, что мог с этим поделать Катон? Ничего серьезного. По крайне мере, только после того, как им удастся спасти заложников или же погибнуть вместе при попытке. Это вопрос, который, если понадобится, можно будет решить позже.
Пригнувшись, двое римлян украдкой двинулись к лагерю разбойников, используя камни и кусты, чтобы заслонить их от случайынх взглядов из долины. Пройдя за гребень скалы, они поспешили спуститься по склону, высматривая любого из разбойников, которые могли быть размещены для наблюдения за остальной частью небольшой долины. У подножия хребта они приблизились к небольшому холму, который давал им выгодную точку для планирования своего подхода к заложникам. Катон присел и двинулся вперед, затем лег на живот и пополз к тени под кустами. На этом он остановился, и Аполлоний подкрался к нему.
Перед ними лежала могильная яма. Она находилась в 60 метрах от них, и все же Катон был уверен, что почувствовал дуновение болезненного разложения от тел внутри. Земля была покрыта редкой сухой травой, которая почти не покрывала ее. Справа высохшее русло ручья огибало конец хребта и извивалось в направлении поселения, прежде чем обогнуть его в направлении природного водоема.
— Это наш путь внутрь, — решил Катон, указывая на русло ручья. — Мы последуем по нему до загона, получится ближе всего к хижине.
— Что потом?
— Мы снимаем часовых, освобождаем заложников и доставляем их сюда до окончания боевых действий. Если атака не удастся, мы проведем их по хребту к Милопию и выберемся по козьей тропе, чтобы спастись.
— Ты говоришь об этом так просто.
— Если у тебя нет идеи получше, то мы будем придерживаться этого простого, — коротко ответил Катон.
Прежде чем Аполлоний смог ответить, раздался звук далекой трубы, в которой опытным слухом Катон легко опознал римскую буцину. Он провел языком по пересохшим губам и глубоко вздохнул, чувствуя, как его мышцы напрягаются, готовые к действию. — Это сигнал к атаке. Начинается.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Когда стихла последняя пронзительная медная нота буцины, центурион Массимилиан махнул рукой вперед и повел первую центурию своей когорты колонной по двое. В другой руке он держал конец первой штурмовой лестницы. Как и остальные его люди, он был вооружен только мечом, поскольку копья были бы слишком громоздкими для атаки, и их оставили в форте. Выход в ущелье при дневном свете казался узким, и он мог представить себе страх, который он вызвал бы в темноте. Большинство парней в центурии, марширующих за ним, были частью ночной колонны Плацина, и их нужно было вести твердой рукой, чтобы провести через ущелье во второй раз. Взглянув вверх, он увидел, как вражеские дозорные зовут своих товарищей, чтобы предупредить их о наступающих на них римлянах.
После того, как его оставили во главе когорты, Массимилиан спросил опциона Кавдия о расположении ущелья и опасностях сверху. Он решил с самого начала наступать самой узкой колонной, чтобы ограничить возможность его людям сбиться в кучу и вызвать хаос и столпотворение, а также стать легкой мишенью для врага. Он также приказал ауксиллариям прикрепить свои щиты к штурмовым лестницам, чтобы дать им самое надежное укрытие от множества метательных снарядов, с которыми они столкнулись, проходя ночью сквозь ущелье. Подобные меры никогда не входили в его подготовку, не говоря уже о том, чтобы они применялись на практике во время его службы в армии. Тем не менее, необходимость привела к творческому подходу к решению проблемы, и он был удовлетворен тем, что его люди были защищены настолько хорошо, насколько
