бутон,
Напитанный томящим ароматом.
Чуть слышен бег ручья по горным скатам.
Дыханьем вредной неги упоен,
Он расширяет сердце. Дух влюблен
В смолу, что виснет на коре агатом.
Возрадовался дух,
Познав, что звук есть плоть:
Нет мира, кроме двух!
Не подходи, не трогай.
И ты подвластен Богу.
Ты — тело. Я — Господь.
«Божественно силен и горд…»
Татьяне Голубевой
Божественно силен и горд
вучит, теряясь в отдаленья,
Последний на земле аккорд.
Он проживет еще мгновенье.
Что значат в звуках времена?
Значенье в мире их условно:
Секунда мной превращена
В экстаз кипучий и любовный.
«Сорвав недвижных струн оковы…»
Татьяне Голубевой
Сорвав недвижных струн оковы,
Ты звукам дашь освобожденье.
И чудо этого рожденья
Неверным толпам явишь снова.
Тех звуков аромат согласный
Пусть в грудь твою вольется гаммой,
И сердца в ней бутон упрямый
Легко откроет розой красной.
Чтоб я ее сорвав с мученьем,
Прильнула нежно к ней губами
И наслаждалась в звучном храме
Кровавых лепестков паденьем.
«Не веселись падению пророка!..»
Не веселись падению пророка!
Звон труб уже я слышу, близок суд:
И нас с тобой к ответу призовут,
Первоувидец моего порока.
О, как тогда, не опуская взора,
Пока два раза пропоет петух,
Не покраснев, надменно, трижды, вслух
Я отрекусь от своего позора!
Иисус Навин
(Сценический этюд)
Посвящаю дяде моему
Борису Шлецеру
Но чем омрачен
Этот радостный миг?
Именно тем,
Что он цели достиг.
Он сожалеет
О прошлой борьбе,
И на мгновенье
Чувствует он
Скуку, уныние
И пустоту.
А. Скрябин
(Поэма экстаза)
* * *
Les juifs étaient accoutumés
aux grands et éclatants miracles.
Pascal
(Возвышенное место. Вдали битва. Иисус Навин, Халев)
Иисус Навин.
Судьбою мне начертанная слава
Сбывается сегодня. Сорок лет
Скитавшийся бесплодно по пустыням
Народ войдет в обещанную землю,
Которой не увидел Моисей,
От старости умерший. Но увидит
Царящий Иисус Навин! Сегодня
Падет великий Гаваон.
Халев.
Сегодня?!
Но разве этот день назначен Богом?
Иисус Навин.
Его назначил Иисус Навин!
Халев.
Гордец безумный! Посмотри на солнце:
Кровавый лик уже к земле склоняя,
Оно на облака роняет пурпур
И позолоту царственных щедрот
В минутном блеске. Не пройдет и часу,
Как догорит пожар вечерний неба,
Оставив узкую полоску тленья,
Которую заменят звезды ночи
Осколками разбросанных углей
И бледный круг бессмысленной луны.
Иисус Навин.
Хоть я не трус, хоть я — избранник Бога,
Его бессчисленных народов вождь,
Твои слова меня в невольный трепет
Теперь приводят. Тайное сомненье
Давно меня грызет. Ничтожный идол
Из золота и дерева не может
Смутить свободный дух. Одним толчком
Его могу низринуть с пьедестала.
Но в небосводе царствующий Бог,
Которому не нужно тесных скиний,
Чтобы являть пылающий свой лик,
Который с величавым равнодушьем
Врагам дарует свет, как и покорным;
Которому Египтяне верны, —
Меня своими стрелами пронзил.
(Сладострастно).
И я пленен величием Амона.
Халев.
Что слышу я? Иеговы избранник
Так низко пал, что хочет, как язычник,
Ничтожному кумиру поклониться!
Иисус Навин.
Кто говорит при мне о поклоненьи?
Не мне ли, как царю, подвластен мир?
(Насмешливо).
Не больше ли Иеговы избранник,
Чем солнце, созданное им светило?
Халев.
Забыл ли ты, что власть в своих руках
От Бога держишь?
Иисус Навин.
Если вправду Бог
Из уст своих свое дыханье вдунул
Адаму, предку нашему, и если
Частицу Бога я в себе ношу,
Я приказать могу, и станет солнце.
Халев.
Молчи, не требуй знамений от Бога,
Гордец!
Иисус Навин.
Бог был бы бесконечно мал,
Когда бы каждая его частица
Повелевать вселенной не могла.
Халев.
Такого чуда не допустит Бог:
Оно на веки было б искушеньем!
Иисус Навин. (Презрительно).
Не уступает ли Иегова
Толпы бессмысленной слепым инстинктам,
Не открывает ли пред нею море,
Не сыплет ли с небес в пустынях манну?
Не то же ли творят его пророки?
Не то же ли творил и Моисей?
Халев.
Когда народ победно вел ты в битву
С мечом Господним, мог ли я подумать.
Что день паденья твоего увижу?
Иисус Навин.
Взгляни на солнце! Как оно прекрасно
И в час, когда склоняется к земле.
Халев.
Когда пророк испытывает чудом
Власть Бога своего — уж он не царь.
Иисус Навин. (С пафосом).
Пусть так! Я все готов отдать за радость
Путь неизменный и тысячелетний
Светила гордого остановить, —
Пусть так!
Халев.
Не сотвори себе кумира
И всякого подобия елика
На небеси горе.
Иисус Навин.
Нет, не кумир,
Мой гордый дух не терпит поклоненья!
Халев.
Когда бы идолу ты поклонился,
Кощунство было б меньше, чем теперь:
Неверье было бы, не испытанье
Могущества Божественного. Имя
Иеговы насиловать ты смеешь,
Приказывая властию Его!
(В ужасе).
А если солнце путь свой неизменный
Не остановит? Если?.. Ты… тогда…
Опомнись!
Иисус Навин.
Солнце, стань над Гаваоном!
(Солнце останавливается).
Халев.
О, стыд!..
Иисус Навин. (Обезумевший).
Луна, остановись, луна!
(Луна останавливается).
Халев.
Позор! к чему еще второе чудо?
Ужель от радости ты потерял рассудок,
Навина гордый сын, избранник Бога?
(Толпа бросается к ногам Иисуса Навина, бесчисленная и ревущая).
Народ. Великий вождь наш! чудо, чудо, солнце!
Халев. (Долго и насмешливо смотрит на него).
Доволен ли теперь твой гордый дух?
Иисус Навин. (Закрывая лицо руками).
Клянусь, когда настанет час ответа,
Я отрекусь от этого позора.
Составитель выражает искреннюю признательность и благодарность всем тем, кто помогал в осуществлении данного издания и без чьего участия оно вряд ли бы состоялось: проф. Гавриэлю Шапиро и библиотекарю Юлии Гаухман (оба — США), проф. Вану Куденису (Бельгия), чл.-корр. АН Александру Лаврову (Россия), чл.-корр. АН Федору Федорову (Латвия), доктору Самуилу Шварцбанду, писательнице Руфи Зерновой, исследователю Глебу Мореву (все — Израиль), в особенности же — проф.
