жизни. Счастливых голосов, смеха, любви… И мне это казалось нормальным, мне нравилось существование за закрытыми дверями…
Я вернулась в комнату, упала на диван и зарыдала, вновь и вновь вспоминая Эммета.
А головная боль не проходила, несмотря на то, что я выпила таблетку… Она становилась все сильнее, давила на глаза, перед которыми плавали красные круги.
- Миранда-а-а… Миранда-а-а… Любовь моя-я-я…
Я вынырнула из странного оцепенения, охватившего меня, и испуганно огляделась.
- Эммет?!
Но в комнате кроме меня никого не было. Что за странные галлюцинации?
Я снова опустилась на подушку, дрожа от непонятного озноба. Наверное, нужно выпить еще одну таблетку. Но подняться уже не было сил. Комната поплыла перед глазами, и я словно провалилась в черную яму.
- Миранда, очнись… прошу тебя… ты должна держаться, слышишь? Ради меня, ради семьи…
Опять галлюцинации?
Я осторожно приоткрыла глаза и чуть не закричала от резкой боли в боку. Снова все поплыло, вызывая приступ тошноты. Это еще что?! Аппендицит? Мало мне головы…
- Миранда?! О Боже… боже… родная моя! Моя родная!
Начиная что-то подозревать, я с трудом вынырнула из «плавающего» состояния и увидела бледное лицо Эммета, склонившееся надо мной. Под его глазами залегли темные тени, скулы покрывала синеватая щетина, и он был реален!
Мне было тяжело шевелиться, но я все же нащупала его колено и слабо сжала. Теплый… настоящий…
- Эммет… это ты… - говорить тоже было тяжело, язык казался неповоротливым, а во рту поселилась стая ежей, причем дохлых. – Скажи, что это ты!
- Конечно, я… Я… Наконец-то ты пришла в себя… Любовь моя… - он потянулся было ко мне, но сразу же отпрянул. – Тебе больно? Какой я дурак!
- Да… больно… Но это неважно… Совсем неважно…
- Сейчас станет легче, сейчас, милая… Главное, ты очнулась.
Эммет вскочил на ноги и помчался к двери. Я услышала, как он открыл её и закричал:
- Сюда, быстро! Принесите теплого молока!
Неужели я вернулась? Меня затопила такая радость, что даже боль показалась какой-то далекой. Как же хорошо… Благодарю тебя, Боже! Благодарю!
Я заплакала, чувствуя, как по щекам катятся обжигающе горячие слезы. Можно было вытерпеть все ради этого всепоглощающего счастья.
Послышались тихие голоса, и через минуту Эммет присел рядом.
- Миранда, прошу тебя, выпей это… - он приподнял мою голову и поднес к губам кружку.
Я послушно отпила теплое молоко, ощущая странный привкус.
- Что это?
- Молоко с опиумом, - ответил он, убирая кружку от моего лица. – Доктор сказал, что когда ты придешь в себя, будешь чувствовать боль. Несколько капель опиума помогут избежать ее.
- Я усну, да?! – на меня навалился такой ужас, что стало трудно дышать. – Нет! Я не хочу!
Мне казалось, что стоит закрыть глаза, и я снова окажусь где-то далеко отсюда. Очнусь в своей пустой квартире.
- Я буду с тобой, - герцог погладил меня по руке. – Никуда не уйду, пока ты не проснешься. Мистер Барчем отправился за доктором. Он обещал привезти порошки, как только ты придешь в себя, чтобы не увлекаться опиумом.
- Не уходи… только не уходи… - шептала я, вцепившись в его руку, словно утопающий в спасательный круг. – Только не уходи…
- Никогда в жизни. Я почти не выхожу из этой комнаты уже несколько дней. А теперь уж точно не уйду, – Эммет улыбнулся, а потом вдруг взял мое лицо в свои большие ладони. – Я так испугался… Мне казалось, что если ты покинешь меня, то я не смогу жить дальше. Душа моя…
Я снова заплакала, но это продлилось недолго. Мои веки стали тяжелыми, а голова пустой и гулкой.
- Любимый… - прошептала я и провалилась в сон.
Очнулась я оттого, что мою щеку что-то щекотало. Мне даже захотелось смахнуть это нечто, вызывающее мурашки по всему телу. Повернув затекшую шею, я не смогла сдержать счастливой улыбки. Рядом лежал Эммет, и его взъерошенные волосы касались моего лица. Я дома… дома навсегда…
Он пошевелился и открыл сонные глаза, опушенные густыми ресницами.
- Я не сделал тебе больно?
- Нет, - шепнула я, целуя его в лоб. – Мне было приятно чувствовать тебя рядом.
- Ты не могла ничего чувствовать, обманщица, - хрипло произнес он, смеясь. – Я знаю, что такое опиум…
- Мне нравится, что мы называем, друг друга на «ты», - я посмотрела на серое небо, раскинувшееся за окном. – Пусть так и будет.
- Да, любимая. Пусть так и будет… - Эммет положил руку на мой живот. – Когда-нибудь ты родишь мне сына. А может, и не одного.
Я молчала, переполняясь невероятными ощущениями. В этот момент Лидия Говорова умерла навсегда.
Глава 77
Глава 77
Хмурые тучи, похожие на лохмотья нищенки, плыли по небосклону нескончаемой чередой, а вскоре пошел густой снег. Я смотрела в окно, и мне было немного грустно оттого, что много чудесных моментов проходит мимо меня. Хотелось, как в детстве, задрав голову, чувствовать на лице холодные поцелуи снежинок, кружиться вместе с ними, пока все вокруг не поплывет, а потом рухнуть в сугроб. В этот момент я почему-то вспомнила Айрис… Испорченная жизнь, загубленная злостью, ненавистью и завистью. Молодая женщина, у которой могло быть все… Любовь, радость материнства…
В ту страшную ночь она была поймана герцогом. Он уже был на полпути в Донтон, но терзаемый сильным предчувствием беды, вернулся в «Золотую рощу». Эммет вошел в двери, когда Айрис склонилась надо мной, лежащей на лестнице. После его удара она потеряла сознание, а герцог бросился ко мне. Эммет признался, что в тот момент ему показалось, будто он сам умер несколько раз.
От неприятных воспоминаний по мне пробежала волна дрожи. Нет, нужно не думать об этом. Вычеркнуть из памяти все, что причиняет боль.
Но именно в этот пасмурный предзимний день случилось то, что я запомню на всю жизнь. Пронесу по ней знаменем нашей любви, знаменем тех чувств, которые даются, увы, не всем. Не знаю, чем я заслужила такую благодать от Бога, но зато теперь я знала, за что мне его благодарить.
Все мое времяпровождение сводилось к чтению, разговорам с тетушками и подругами. Я была еще слаба, поэтому даже с девочками проводила не так много времени, как бы мне хотелось. Женщины из «Плюща и клевера» навещали меня почти каждый день, рассказывали городские новости и о
