меня этот шанс! Пусти! — крикнула ему, потому что он начал меня заворачивать к себе и струна моей жизни начала исчезать, меняясь местом с другой историей.
Я вырвалась из объятий Октября, и судорожно выставила руки, готовая вернуть всё на место. Благо, она сама проявилась вновь.
Что же это? Где мы оступились так?! Ведь всё могло быть хорошо… я не могла оторваться, альтернативные варианты буквально поглотили меня.
— Я могла быть счастливой, — горько прошептала я, и эта фраза эхом разлетелась в пространстве, умножаясь, раз за разом.
— Лина, прошу тебя, иди ко мне, — ласково сказал Октябрь, но я не хотела его объятий, я хотела знать ответ.
Кто виноват в смерти родителей? Ведь до сих пор, мне так никто ничего нормально не объяснил.
— Любимая, не плач, ты разрываешь мне сердце. Это прошлое и несбыточное, оставь…
— Ты не прав. Тебе не понять, — судорожно рассматривая струны, пыталась найти ответ. Но, внезапно увидела то, чего никак не ожидала.
Глава 48
Мне стало дурно, ведь я увидела себя в объятьях темной фигуры, лицо которой скрывал глубокий капюшон. Я не выглядела испуганной, что и поразило меня. Я была счастливой.
Это какой-то бред! Этого не может быть! У меня застучали в висках, и я на мгновение закрыла глаза, глубоко вдохнув и плавно выдохнув. Видение исчезло, и его сменило другое, от которого внутри всё замерло. Вот он, ответ…
Я маленькая сижу посреди комнаты, играю в кубики на полу, как вдруг гаснет свет. Но, следующее удивило меня. Та я, что показывала расширяющаяся зеркальная струна, делает щелчок пальцами и получается огонёк в руках, как свечка.
Может это зажигалка?
Но, я вижу своё довольное детское лицо, освещённое золотистым светом пламени. Оно лежит на моей ладони! Я играюсь ним. Видно, что мне не страшна темнота, и ясно, что способности были в детстве.
Куда же они делись потом?
Но, следующая картина буквально отвечает на мой вопрос. Позади меня возникает чёрное нечто. Масса без формы, возвышается над моей макушкой и тяжёлой каплей тушит мой огонёк.
Моё сердце буквально выпрыгивает от ожидания, меня колотит, и Октябрь вновь пытается меня позвать, но я делаю резкий знак рукой, чтобы не мешал. Он, смирившись, стоит в ожидании. А я, вижу, как внезапно вспыхивает вся комната. Я всё также сижу на полу, но уже с огромными глазами, полными слёз, будто под куполом от огня. Он меня не трогает, а та черная масса мечется, ища спасения, и булькая, сгорает дотла. Огонь гаснет, вновь уменьшаясь до размеров свечки.
Дальше вижу, как отец выламывает дверь, и хватает меня на руки, озираясь по сторонам с ужасом в глазах.
Дальше переезд в новый дом, и лица родителей уже не такие счастливые. Они озадачены, напуганы и всё время в напряжении. Они ищут ответы в родовых книгах, я вижу, как отец открывает старинную записную книжку и много раз кому-то звонит, но всё тщетно. И мы снова переезжаем. В этот раз, мои воспоминания совпадают с картиной на зеркальной струне.
Это моё самое яркое воспоминание. Мы на пляже. Тепло и хорошо. Мы держимся за руки, и отец говорит мне: «Тот, у кого светит солнце в душе, будет видеть его даже в самый хмурый день». Я не слышу его слов, ведь струны, как немое кино, но отчётливо помню этот момент.
Это последний день, который я помню вместе с родителями. Внутри нарастает тревога, ведь я знаю, что дальше воспоминаний нет. Мне страшно узнать правду, но она мне нужна.
Струна затихает и сужается, будто ждёт моего одобрения на продолжение. Я с готовностью погружаюсь в просмотр и вижу руки родителей. Они режут красивым ножом ладони и соединяют их вместе. Отец целует маму, и она засыпает у него в объятьях. Он выжидающе глядит на неё, но ничего не происходит. Она не просыпается.
Мы едем в какое-то странное место на машине вместе с отцом, мамы нет вместе с нами. Мы заезжаем в лес, и там стоит старинный дом, а на крыльце его уже ждёт старуха в красиво вышитой одежде. Она без слов передаёт отцу какую-то шкатулку, и он, буквально сияя от счастья, несется обратно к машине. Мы спешим по дороге домой. На улице идёт первый снег.
Поднимаясь в свою квартиру, вижу, как сияет лицо отца. Но как только он открывает дверь, лицо отца мгновенно мрачнеет, и шкатулка падает на пол из его рук, он вбегает в квартиру, а я поднимаю драгоценную вещь с пола. И, мой взгляд падает вглубь квартиры, что заполнена бесформенными чёрными тварями. Отец рвёт их паутину изо всех сил, пытаясь пробраться к матери, но они сильнее и поглощают его. Всё становится чёрным. Я стою на пороге, онемев от ужаса, как из этой глубины ко мне тянется огромная чёрная рука, хватает меня и в следующий момент всё заполняется огнём.
Я стою, задыхаясь от слёз глядя на девочку, что сидит в предрассветных сумерках посреди обугленной квартиры со шкатулкой в руках, раскачиваясь из стороны в сторону с пустым взглядом.
Дальше я смотреть не смогла, мои ноги подкосились, и я обессиленно упала на колени, закрыв лицо руками. Голос мой исчез, сердце застыло… я не знала, мне никто никогда не говорил о том, что произошло тогда.
Октябрь обнял меня и прижал к груди, ласково жалея, шепча добрые слова, гладя по волосам. Но мне было себя не жалко!
— Это я виновата, — хрипло вырвался наружу мой онемевший голос.
— Нет здесь твоей вины, — пытался утешить меня Октябрь. — Разве ты выбирала предназначение? Оно выбрало тебя, а не твоих родителей. У них была другая задача. Они пытались перенести твоё предназначение на твою маму, но ничего не вышло. Пламя выбрало тебя.
— Что ты такое говоришь?! Откуда ты это взял? — отпрянув от его груди, вопрошала я. Во мне кипел гнев.
— Тебя захватили эмоции, но я тоже видел твоё прошлое. Они смешали кровь в надежде, что твоя мама заменит тебя в пророчестве, — тяжело вздохнул он. — Но, у неё была другая миссия. Тот лес и шкатулка… были надеждой на твоё спасение. Они не хотели тебя отдавать. Они сильно любили тебя.
— И погибли из-за меня. Я их сожгла, — не в силах больше держаться, простонала я, ощущая нестерпимую боль в груди от вновь пережитой потери.
— Нет. Твой огонь, это дар. Не каждая кровь может выдержать его мощь. Поэтому ты слышишь Всевидящую матерь. Она дала тебе
