и понять чем именно отравили… время, время, время! Стазис можно держать не более шестидесяти мгновений…
Эло размяла пальцы, пробуя плетения — грозовое облако силы полыхнуло и погасло. Служанка молча глотала слезы уже два драгоценных мгновения, стоя перед ней на коленях.
— У меня совершенно нет времени, или говори — или из тебя всё вытащат и так…
— Я не виновата, госпожа! Я ничего не делала! Я не хотела! И ничего не нарушала… Вы сказали убери мусор… я думала сжечь… А она увидела и забрала… Я не причем, и не хотела утаивать, просто господин рисует так красиво и… а она забрала… они у нее…
— Тихо. — Припечатала Эло властно, и потерла виски. — Что у нее. Что?
— Рисунки господина.
— Ещё рисунки?
— Она не отдала, я знаю, а она забрала… я видела… те, что сдавали, там нет Хасси, а там были — господин рисовал…а раз нет, значит, она не отдала, значит она…
— Кто — она? — Рявкнула Эло, стремительно теряя последние крохи терпения.
— Кухарка Зельда.
Она была готова немедленно приложить плетениями тупую служанку, но услышав «кухарка» — остановилась.
Эло со свистом выпустила воздух, и процедила сквозь зубы:
— По мгновениям. Быстро. Четко по порядку. Только факты. Запнешься хоть один раз — сниму печать и отправлю в пустыню…
— Нет госпожа, я расскажу госпожа, я все расскажу госпожа!
И она рассказала.
О том, что получив приказ выкинуть мусор, обнаружила там стопку рисунков господина… после той ночи, когда его запирали. И решила мусор сжечь, как обычно… Но не поднялась рука — котята были такими красивыми, и там была Хасси… и что ее поймала кухарка и предложила золотой — за всю пачку.
Она не хотела брать! Она не такая! Ни-ни! Но это же мусор? Мусор… и та вырвала у нее листы… и теперь они у нее…
А тут прозвучал приказ «собрать рисунки молодого господина» — и они сдали, все, что у кого было, но Зельда не сдала — она видела! Она не отдала пачку!
И вот сегодня госпожа объявляет общий сбор!
Но она не виновата! Она ещё раньше хотела сказать! Сразу! Просто не успела, решила скажет утром… но…
— В «холодную» ее, пусть посидит, плетения и стазис, смотри, чтобы осталась жива — если что спрошу с тебя!
— Нет госпожа, нет…
Зарыдавшую служанку увели.
— Кухарка… — Эло вздохнула, нахмурив брови. — Зельда на общем сборе?
— Нет, госпожа, ещё не пришла.
— Комнаты — обыскать. Зельду — ко мне. Быстро.
Рисунки нашлись раньше кухарки. В развороченной комнате, в одном из кулей, явно приготовленных к побегу.
Комната разворошена. Эло брезгливо перешагивала чужие вещи, приподнимая подол юбки. Пока не остановилась у окна — свежий воздух, тут пахло кухней, потом и отчетливо — какими-то эликсирами…
— Госпожа, пепел свежий… жгли мгновений пять-десять назад, — охранник указал на горку серой пыли в чашке.
Эло растерла пепел между пальцами и даже понюхала — бумага и только.
— И вот, госпожа… Слуга протягивал пачку.
Эло помедлила — не хотелось касаться руками ничего из вещей этой, но взяла.
Рисунки. Костакис.
Ученик рисовал на листах с двух сторон. Рисунков около двух десятков. Котята. Люди. Незнакомые лица. Горные хребты. Хибары. Первый пергамент, второй, третий. Лица, люди, лица. Нейер вышел таким красивым на фоне заката. С десяток набросков поместья — почти всё четвертый ярус с разных ракурсов. На следующем пергаменте служанка с ребенком… но у её служанок нет детей… у этой — так точно!
— Госпожа! Смотрите! — один из слуг приподнял покрывало кровати, показывая сверкнувший на свету фиал… алхимический… и потянулся взять.
— Не трогать! — Эло выплела чары. Поискала, что можно использовать, и подняла плетениями с пола дешевую шелковую тряпку с пионами, замотала и перенесла в подставленную загодя корзину. — В кабинет при лаборатории!
— Зельды нигде нет, госпожа, — Управляющий со страхом в глазах поклонился госпоже.
— Ищите. Покинуть поместье она не могла, если кто-то из охраны не нарушил приказ. — Эло прищурилась.
— Пошлите два отряда. Я хочу видеть ее перед собой через десять мгновений, и да…
Управляющий поднял голову.
— Зельда всегда готовила отдельный поднос на четвертый ярус?
— Да, госпожа. Меню утверждали вы лично…
Глаза Эло сощурились, она перешагнула разбросанные по полу юбки, и прошагала а выход.
— Вызови ко мне вот эту служанку… — Эло развернула один лист, чтобы вассал увидел изображение. — Хасси. Немедленно.
* * *
Служанка дрожала, как лист на ветру. Комкала подол, краснела, бледнела и непрестанно лила слезы.
— Я… я… я не хотела, госпожа… я… я… я знаю с этим строго… я блюла себя… всегда блюла… не знаю, что на меня нашло… не знаю-ю-ю-ю… Хасси всегда была послушна, следовала всем правилам! Госпожа! Я не знаю, что на меня нашло… я знаю — отношения без свадьбы запрещены… я знаю… но… помолвка будет, он обещал! Госпожа, простите!
Служанка упала на колени, и попыталась ухватиться за подол госпожи. Но Эло брезгливо дернула ногой, отодвигаясь, и потерла в раз заломившие виски.
Клановый лекарь кивнул, подтверждая то, что просила выяснить госпожа:
— Беременность. Срок… около десяти декад. Плод развивается нормально.
— Ты кому-то говорила об этом?
— Нет, — испугалась служанка. — Никто не знает… даже… он… я знала, что нельзя, знала, что запрещено… не знала оставлять или… вытравить… — служанка снова залилась слезами.
— Вон отсюда.
Эло пристально рассматривала рисунок, на котором эта дура держала ребенка. Судя по традиционной вышивке на верхней детской рубашке — девочка.
— Пол определить можно?
— Чрез пару декад, смог бы сказать совершенно точно, госпожа, — лекарь поклонился низко. — Сейчас могу только предположить, опираясь на свой богатый опыт…
— Говори короче, — приказала Эло.
— Девочка. Я бы предположил, что ребенок девочка, опираясь на свой богатый…
— Госпожа!!! Госпожа!!! Кухарку нашли! Она не покинула даже пределов сада! Она не смогла уйти далеко!
Зельда хрипела, задыхаясь, дородное тело колотила непрерывная дрожь. Она хрипела, пытаясь схватить ртом воздух, и уже не могла идти сама — ее внесли в кабинет, и бросили на ковер.
Счет шел на мгновения.
Эло выругалась, зафиксировала голову кухарки и влила залпом целый фиал.
Для таких экстренных случаев. Проявитель, восстановитель в сотой дозе, и расслабляющее. Это — приговор для сердца, но все равно та уже не жилец.
— Говори, откуда это… кто дал⁈
Эло показывала фиал, удерживая плетениями.
— Кто? Имя? Кто приказал отравить госпожу? Кто ещё участвовал? Кто-то из поместья? Кто⁈
Служанка хрипела, глаза закатывались, она силилась сказать… силилась… из глаз брызнули розовые слезы. Зельда содрогнулась и, собрав силы для последнего рывка ткнула дрожащим пальцем в одного из охранников… и рухнула на пол.
— Взять его…
— Это не я… не я… это не я…
Кухарка, дернувшись в последний раз, захрипела… слюна вытекла из раскрытого рта, и — умерла. Застыв с открытым ртом и закатившимися глазами.
Эло смотрела равнодушно. Перенесла фиал на стол, и паршивую тряпку из корзины — дешевку — куски платка, швырнула плетениями, чтобы накрыть лицо, но — промахнулась. Шелк соскользнул по шее, и растекся на груди.
Паршивой служанке — паршивая смерть.
— Госпожа, посмотрите… — Слуга, быстро обыскавший тело, держал на вытянутой руке деревянный узкий цилиндр, и свернутый вчетверо пергамент. Цилиндр Эло аккуратно поместила к фиалу — на анализ в лабораторию. А бумагу развернула и — удивилась.
Очередной рисунок ученика — на этот раз опять четвертый ярус. Башенки. Решетки на окнах. Ракурс со стороны сада. Зачем Зельда таскала его с собой? Зачем?
Эло начала крутить лист, перевернула и — на оборотной стороне тоже оказался рисунок. Чем дольше она смотрела, тем сильнее чувствовала, как холодеет спина и шея, до ледяного пота. Рука задрожала. Эло с трудом сглотнула.
Сделала два шага назад, и потом один шаг — правее… найдя нужный ракурс.
Подняла вверх лист и — перестала дышать.
Тонкими невесомыми штрихами, уверенно, четко и совершенно узнаваемо был нарисован ее верхний кабинет. Кабинет лаборатории, в котором они столько раз занимались с Костоакисом.
Вот край стола, треножник и на нем даже есть щербинка — криворукая служанка уронила той зимой, но треножник ей так нравился, что она оставила его. Её ширма сзади, перед чайным столиком, расписанная аистами — Ивиар привозил из Да-ари. Ковер. Её ковер! И на ковре… кухарка. С оскаленным открытым ртом
