я его расстреляю! — крикнул Роузкранс, не принимая донесенья. — Предатель! Изменник! Открыть ворота противнику! — орал он вне себя, покраснев, с раздувшейся шеей.
— Сэр, генерал выполнил ваш приказ, — пролепетал растерянный курьер.
— Какой, к дьяволу, приказ?
— Вы приказали генералу Вуду как можно скорей соединиться с генералом Рейнольдсом, восстановить разорванную линию.
— Да, приказал. Ну и что?
— А когда мы снялись с места, оказалось, что помощь требуется не генералу Рейнольдсу, а генералу Бэрду!
— Бэрду?
— Да, сэр. Генерал Вуд и движется туда, по распоряжению генерала Томаса, которого мы встретили по дороге. Вот об этом и приказано вам доложить.
Роузкранс схватился за виски.
— Убирайтесь! — завопил он на высокой ноте и затопал ногами. — Вон!
Сильный треск и скрежет послышался над головой. Сбитое пролетевшим мимо шальным снарядом, косо спланировало и с шумом упало недалеко от них одно из мельничных крыльев. Ординарцы повисли на поводьях, удерживая вздыбившихся лошадей.
Еще через час положение окончательно определилось. Линия федеральных войск была прорвана в нескольких местах. Все смешалось. Пехота противника колонна за колонной упорно атаковала правое крыло Томаса, то слабое место, где полки Вуда смыкались с войсками Бэрда. Вокруг фермы, расположенной при дороге на Лафайетт и еще недавно занятой северянами, теперь копошились широкополые шляпы, ферма горела. Колонна Вуда была надвое разрезана, находящиеся позади полки окружены. Отчаянно отбивалась бригада Бреннана, также окруженная противником. Конфедераты обошли две бригады из корпуса Мак-Кука, а основные силы его таяли под сильным артиллерийским огнем. Даже невооруженным глазом было видно отсюда полное замешательство, беспорядочное отступление северян.
Самым ужасным было для Роузкранса то, что чуть ли не сразу инициатива перешла к противнику, который повсюду наступал, а ему оставалось только защищаться, да и то совершенно беспомощно защищаться. Распоряжения его повисали в воздухе. Основываясь на неточном донесении, он дал генералу Вуду ошибочный приказ, благодаря чему перед врагом открылась брешь и тот, понятно, ею воспользовался. Приказал Мак-Куку продвинуться к левому крылу Томаса — ничего не получилось. Отдал распоряжение Томасу двинуть резервы на подмогу Мак-Куку и Криттендену — генерал Томас на это ответил: «Я так зажат противником, что не могу двинуться с места...»
— Пораженье, настоящее пораженье! — бормотал Роузкранс, сейчас уже не багровый, а позеленевший, с прыгающей челюстью. — Правый фланг разбит, вместо центра — яйцо всмятку... Смотрите, Гарфилд, бегут! Ну да, бегут, как стадо баранов... Все погибло...
— Нет, сэр, Томас все еще держит свой левый фланг, — водя окулярами бинокля, возразил Гарфилд, такой же бледный. — Крепко держит.
— Узнаю старину Томаса!.. Я передаю ему командование. Черт побери, левое крыло должно держаться во что бы то ни стало!.. Едем, Гарфилд!
— Куда, сэр?
— В Чаттанугу. Будем готовить новую защиту. Боже мой, боже мой!..
Приложив к дощатой мельничной стене оторванный от блокнота листок, неверной рукой Роузкранс набросал несколько прыгающих строк — приказ о передаче командования, отдал конному ординарцу, — тот галопом пошел на левый фланг. Взобравшись на лошадей, офицеры поскакали в другую сторону — на север, к Росвиллу.
Нахлестывая и шпоря коней, скакали они по дороге сквозь завесы поднятой пыли, обгоняя беспорядочные толпы беглецов в изорванных, покрытых кровью мундирах, побросавших ружья и ранцы. Нагнувшись к развевающимся гривам, проносились они мимо торчащих стволами кверху, брошенных пушек, мимо опрокинутых и поломанных повозок, мимо мертвых валяющихся лошадей, мимо заброшенных хлопковых плантаций, на которых давно никто не работал. Высокие темно-зеленые деревянистые стебли были помяты ногами и колесами, от уцелевших падали на землю серые полосатые тени. Из лопнувших коробочек вылезал пушистый сырец, ветер срывал и нес по воздуху легкий пух. Белые хлопья комочками ваты катились по дороге, приставали к одежде, к волосам.
Такой комок забился и в окровавленную бороду лежавшего на краю дороги, умирающего солдата, мимо которого, обдав густой пылью, с конским топотом пронеслась офицерская кавалькада.
— Бежите, будьте вы навеки прокляты! — прохрипел солдат, из последних сил приподнявшись на локте, и опять уронил на землю голову.
* * *
3-я бригада, которой ныне командовал Турчанинов, входившая в корпус генерала Джорджа Томаса, была почти отрезана противником от основных сил, но продолжала удерживать каменистую горку в виде подковы на левом фланге. «Держите позицию, как бульдог!» — приказал Турчанинову командующий корпусом, и Иван Васильевич намертво, бульдожьей хваткой, вцепился в голую, каменистую, изрытую саперными лопатками и пушечными ядрами землю, и держал ее не первый уже час, отбивая вражеские атаки сосредоточенным огнем, благо позиция была выгодная. Бок о бок с турчаниновской бригадой дрались солдаты, собравшиеся на горке после разгрома левого крыла. Они не сдавались в плен.
Противник был далеко отброшен, и жестокая стрельба на холме приутихла, лишь изредка взвизгивала неприятельская пуля, чиркая о камни, за которыми прятались стрелки в измятых кепи. Крутой склон был усеян похожими на камни, неподвижными серыми комочками — наглядным свидетельством отбитых атак. Смешанная с пороховым дымом красная пыль стлалась под горой понизу, скрывая передвижение противника.
С некоторым удивленьем, точно проснувшись, увидел Турчанинов, что солнце, превратившееся в тусклый оранжевый шар, совсем уже низко висит над синей горной грядой. Сопровождаемый командирами, шел он вдоль наспех вырытых в твердом грунте окопчиков, где можно было только лежать. Среди оглядывавшихся на него грязных закоптелых солдатских лиц, на которых воспаленно сверкали запавшие глаза, узнавал хорошо знакомые. Вон Хантер со спекшейся на оцарапанной скуле кровью, вон Гектор, вон и Гарриэт Табмэн с ружьем в руках, надевшая мужские, тесные для нее штаны. Немало среди белых лиц и черных.
— Молодцы ребята, дали им жару! Больше не полезут! — громко, для всех, сказал он, сняв кепи, и красным платком обтер большой, начинающий лысеть лоб, потное лицо. Щеки горели, в пересохшем рту стоял вкус пороха.
— Сэр, командующий едет! — доложил, всматриваясь из-под ладони, Майкл.
Несколько всадников, перескакивая через убитых, рысью поднимались на горку со стороны тыла. Турчанинов узнал гнедую, с белыми чулками лошадь генерала Томаса, которая скакала первой, и поспешил навстречу. Командующего сопровождали адъютант, начальник штаба и несколько штабных офицеров.
— Генерал, необходимо выбить противника! — спокойно, обычным голосом, сказал командующий, подъезжая. Сильной рукой так натянул повод, что гнедая кобыла присела на задние ноги, задрав ощеренную желтыми зубами морду. — Противник прорвал оборону и
