контакт с моими скульптурами. Я позволяю им не просто увидеть мир моими глазами, а уйти глубже, переняв из моего опыта свой собственный, и они расширяли его и расширяли, вплетая собственные понятия о гармонии, которую излучают мои работы. Это прекрасно. Майкл, это и есть смысл искусства, открывать возможности людям через свой опыт, чтобы они сами работали над тем, чтобы переделать его в своё видение идеала, в свою гармонию полярностей. Меня всегда прельщали люди, которым мало этой поверхностной жизни, люди, ломающие себя ради того, чтобы познать тайны восхищают меня, Райан и Джулиан были пресыщены идеей о собственной идеальной реальности, они стремились к ней, и никто и ничто не смогло бы их сбить с намеченного пути. Да и не моя это обязанность. Я – наблюдатель. – Помолчав немного, Жан уже более тихим голосом спросил. – Как там завещание, мой юрист связывался?
Майкла аж передёрнуло, как повседневно тот перешёл на эту циничную тему. Да, с завещанием была проблема, и очень крупная. Дело в том, что Джулиан завещал своё тело Жану Ланже, даже не объяснив причины, но завещание было официально оформлено по всем правилам. Но родственники Джулиана имели политические связи и быстро оспорили завещание, собирая все необходимые справки для того, чтобы доказать, что в момент написания этого документа, Джулиан уже был невменяемым. И они забрали тело и похоронили его по своим католическим традициям и обрядам, запрятав в своём семейном склепе. Но юристы Ланже требовали справедливости, так что скоро явно будет назначен суд. Майкл был удивлён тому, что Жан боролся за свои права, зачем ему-то тело Джулиана, сколько можно осквернять его, оно уже испытало на себе всё реальное и нереальное, Майкл хотел скорее забыть эту историю. – Жан, я думаю, что тебе ничего не светит. Но ответь мне чисто по-человечески, зачем ты вообще борешься за это дело? Это просто принцип, да?
И снова многозначительное молчание Жана намекало на его несогласие, кажется, Майкл никогда не будет избавлен от того, чтобы прекратить думать обо всех этих ужасных подробностях, боже мой, кто-то будет судиться за тело его Джулиана, они и мёртвому ему не давали покоя. После красноречивого молчания Жан ответил серьёзно. – Можешь считать это делом принципа, но у меня такие мысли в голове родились после того, как я узнал, что Джулиан завещал мне своё тело. Он говорил мне о том, что хотел бы стать моим произведением искусства. Нет, не волнуйся ты так, я не некрофил и не любитель шокировать зрителей настоящими трупами на выставках, – спешил успокоить его Ланже, когда Майкл в порыве гнева вскочил на ноги. – Просто мой новый проект, он требует именно такого мрачного вдохновения, прикосновение стороны анти-жизни, полный невозврат в реальность. Чтобы сгладить переизбыток жизни, чтобы вдохнуть в жизнь каплю уродства смерти, то самое состояние тления, которому Джулиан так противился. Мне даже не важно, в каком состоянии мне его вернут, он послужит мне временным вдохновением, и я верну его назад в семейный склеп, без проблем. И разве не этого бы он хотел посмертно? Джулиан ещё при смерти стал objet d’art в галерее Райана, пускай, это видели лишь единицы, но я бы смог ему подарить очередную порцию вечности, раз это было его желанием. Я считаю, что неэтично не соблюдать последнее слово умершего, это была его собственная воля, и ты прекрасно знаешь, что Джулиан был вменяем.
– Ты просто – ненормальный, это ты свёл Джулиана с ума, это ты подтолкнул его в лапы к убийце! – орал Майкл, выведенный из себя. – Тебе всё хиханьки да хаханьки, произошла такая трагедия, а ты хочешь на ней вдохновляться, создавать свои очередные смертельные шедевры, сводящие с ума, сводящие в могилы, да ты просто чокнутый психопат, и нет у тебя ничего святого!
– Мой уравновешенный взгляд на реальность и принятие всего как раз-таки и позволяет мне в здравом рассудке и во всех формах красоты или уродства принимать эту жизнь такой, какая она есть, – ответил спокойно Жан на его обвинения. – Может быть, это и звучит цинично, но одна смерть – ничто, а трагедии нужны, чтобы омыть слёзы счастья от рождения новой жизни, от чистой любви, от повседневных бытовых радостей, коими переполнен этот мир. Этот мир требует гармонии, он нуждается в трагедиях и комедиях, а я просто пользуюсь моментом и вдыхаю этот опыт в свои работы. Вот и всё, жизнь продолжается, я просто занимаюсь своим делом. Я – всего лишь художник, который способен уловить вдохновение во всём, мир ведь настолько многогранен.
Майкл так и не смог больше видеть Жана Ланже после этой беседы, хотя через него он смог бы узнать больше подробностей о том, какими на самом деле были отношения между Джулианом и Райаном. Он узнал так много подробностей, что просто не мог вобрать в себя эти новые знания, которые показали ему Джулиана в совсем ином свете. И может, Жан и был прав, и уже не имеет значения, что произойдёт с телом Джулиана, и что неплохо вдохновляться трагедиями, ведь именно по трагедиям пишутся самые лучшие работы, потому что они нужны нам, чтобы полнее ощущать наше счастье. Но Ланже был циником, которому было наплевать на все чувства, они были для него всего лишь ещё одним источником вдохновения, чтобы лепить свои шедевры, ему было абсолютно всё равно, лепить свои скульптуры из живого или из мёртвого Джулиана. Жан Ланже был художником, который всасывал в себя души других, потому что сам таковой не имел. Да, эмоции Майкла были несправедливы, но даже сам Жан признавал, что знал про намечающуюся трагедию, но не сделал ничего, чтобы её предотвратить. Косвенно он был виноват в смерти Джулиана, и Майкл никогда не сможет простить его за это коварное бездействие.
Скульптура Джулиана была отдана назад Жану Ланже, тут даже суды не были нужны, фактически, она и принадлежала ему, просто он её сдавал в аренду по дружбе Райану на определённый срок (только срок не уточнялся). Перед этим из неё извлекли сердце Джулиана и вернули его назад покойнику (и после внедрения искусно зашили, но всё равно хоронили его в закрытом гробу), и провели полную дезинфекцию. Мраморное сердце тоже было отдано назад Ланже, который внедрил его назад мраморному Джулиану, который теперь насмехался над всеми своей мёртвой вечностью, и Майкла пугал этот невероятно красивый лик, лишённый благословения самого Джулиана. Он очень надеялся, что Ланже никогда и нигде больше не выставит эту чёртову скульптуру, он вообще считал,
