Слушая его, я в который раз за этот день с трудом удерживалась от слез.
— И еще, миледи, — добавил Ульрик. — Я уже говорил, что после замужества вы изменились. Я восхищен тем, что вы сделали, чтобы спасти мужа и, уверен, ваш отец гордился бы вами.
— Ты ведь знаешь, что я не могла поступить иначе, Ульрик.
Магистр снова улыбнулся и по-отечески похлопал меня по плечу.
— Знаю, миледи. Мы идем на все, чтобы спасти тех, кого любим.
Его слова отозвались во мне резкой болью. Я замерла, пораженная тем, что услышала.
— Нет. Нет-нет, Ульрик, — для убедительности собственных слов я замотала головой. Как будто так они обретут больший вес и сумеют заставить поверить даже меня саму. — Я не люблю Логвара, я просто исполнила свой долг. Клятву, которую дала перед богами.
Наверное, в этот миг мое лицо стало таким испуганным, что Ульрик не удержался от доброй усмешки.
— Не стоит бояться, миледи, — проговорил он. — Во все времена любовь была величайшей из загадок. Иногда она появляется даже там, где казалось бы все давно выгорело и остался лишь пепел.
Сказав это, старик взял меня под руку и зашагал к замку. Я же пошла рядом с ним, все еще не в силах ответить. Слова магистра больно задели за живое и, наверное, пройдет еще немало времени, прежде чем, я сумею принять их. Я не люблю Логвара. Я не могу его любить. Во всяком случае я буду говорить так, пока не сумею найти в себе силы признаться в обратном. Я не могу говорить о любви сейчас. Но одно знаю точно: мужчина, за которого я вышла замуж — мой единственный. Наши жизни крепко сплетены в прочный узел и так будет всегда.
ЭПИЛОГ
В зале было не протолкнуться. Здесь собрался весь двор Его Величества и в глазах рябило от ярких красок, а разнообразные ароматы духов не оставляли ни малейшего шанса на глоток свежего воздуха. Откуда-то слева донеслось тревожное оханье. Одной из девушек стало дурно — то ли от духоты, то ли от слишком туго затянутого корсета. С тех пор как при дворе вошли в моду тонкие осиные талии, обмороки придворных дам стали делом привычным.
— Эвили, стой смирно, — строго сказала я, взглянув на дочь.
— Я ничего не делаю, матушка, — ответила она, повернувшись ко мне и разведя руками.
Глаза в этот момент были такими невинными и растерянными, что впору умилиться и погладить по головке за хорошее поведение. Но я слишком хорошо знала собственную дочь. Мгновение назад Эвили не могла оторвать взгляда от лилового шелкового бантика на подоле пышного платья леди Кейры Деррис, одной из фрейлин Ее Величества. Дочь приметила его еще утром, за завтраком. Не зря ведь она столько говорила о том, какое у фрейлины красивое платье. Сейчас же Эвили незаметно делала по полшажочка вперед и, готова спорить, останься незамеченной, спровоцировала бы громадный скандал.
— Даже не вздумай, Эвили, — повторила я, взглядом указав на горячо желаемый дочерью бантик.
— Вы несправедливы ко мне, матушка. И в мыслях не было, — заверила Эвили.
Месяц назад дочери минуло десять и она была настоящей головной болью. С самого рождения Эвили была сорванцом и вела себя как мальчишка. В три года она заставляла Вираша катать ее на спине, а когда тот отказывался, пыталась выдирать ему волосы и таскала за уши. Брат покорно терпел и молчаливо сносил все издевательства потому что каким то немыслимым чудом обожал племянницу с первых дней и поклонялся ей как маленькой королеве. Став старше, Эвили утратила к Вирашу интерес и нашла себе новое развлечение. Она пробиралась на ристалище и наблюдала за тренировками стражников, а в шесть лет потребовала сделать ей лук и стрелы. Я была против и строго-настрого запретила слугам выполнять приказы маленькой леди. Но вот Логвар втайне все же выполнил каприз дочери и Эвили очень скоро научилась попадать в мишень с пятидесяти шагов. Годом позже Эвили и вовсе захотела учиться фехтованию и мы разрешили ей брать уроки дважды в неделю. Потому что переубедить дочь оказалось невозможно.
Упрямая и своенравная, Эвили была копией Логвара. С густыми темными чуть вьющимися волосами, яркими льдисто-голубыми глазами и ровными красивыми чертами лица Ангшеби. Все, кто видел ее, умилялись и прочили через несколько лет удачный и выгодный брак. Но я, зная характер дочери, сильно в этом сомневалась. Как мы ни старались, сделать из Эвили леди оказалось слишком сложной задачей.
— Эвили, стань рядом со мной, — Логвар мягко взял девочку за плечо и заставил подойти.
Дочь заметно надула губы, поскольку теперь она становилась все дальше от своей цели. Но надо отдать Эвили должное — она не сдавалась и не сводила с желанного бантика плотоядного взгляда.
Логвар очень любил нашу дочь-первенца. Быть может Эвили и росла такой своенравной из-за того, что он позволял себе баловать ее. Или из-за того, что он слишком хотел мальчика. Не скажу, что заметила разочарование в глазах мужа, когда он вошел в комнату после родов и увидел Эвили, но все же как и любому мужчине Логвару хотелось получить наследника.
Впрочем, с этим проблем не возникло. Двое наших сыновей-погодок родились спустя два года после появления Эвили. Они не были похожи с сестрой и вели себя как настоящие маленькие лорды, степенно и воспитанно.
— Как думаешь, долго ли продлятся переговоры? — спросила я, наблюдая как в зал проходят король и королева.
— Думаю, да, — ответил Логвар. — Адриану и Элисе нужен крепкий союз и они сделают все, чтобы за принцессой дали хорошее приданое.
— Куда уж лучше — приграничная область с несколькими городами, — улыбнулась я, переглядываясь с мужем. — Мне кажется, или принц не слишком рад предстоящей помолвке?
Старший сын Элисы, принц Раваль, шел следом за родителями и на его лице не было ни грамма радости от предстоящего обсуждения брака с тарийской принцессой. По традиции наследные принцы вот уже несколько веков искали жен на отборах, но Адриан решил пойти другим путем. Ситуация сложилась так, что куда выгоднее было взять невесту из соседнего государства, а не выбирать из дюжины местных, когда придет время. Адриан чтил традиции, но времена менялись и он решил поступить из стратегических соображений.
Раваль должен будет унаследовать трон после смерти отца. Его брак с тарийской принцессой станет важным политическим решением, если, конечно, состоится. Сейчас Равалю четырнадцать лет и, если все пойдет как задумано, через несколько лет он женится на принцессе. Я неплохо знала принца — это спокойный, сосредоточенный и вдумчивый юноша. Он унаследовал красоту и силу отца и острый ум матери. Ходили слухи, что он обучается владению магией, поскольку его дар давно проснулся, но ни Адриан ни Элиса никак не подтверждали этого даже в личных беседах.
— Ты тоже не радовалась, когда я сделал тебе предложение, — улыбнулся Логвар.
— Ты просто выбрал неудачный момент, — не без иронии ответила я.
— Хотя, знаешь, Лирис, принц и впрямь выглядит как-то обреченно.
