Первый пастух, покачиваясь, побрел к забору. Бык же словно потерял интерес и к нему, и к его незадачливому приятелю. Кэлин увидел, что с одного из рогов чудовища капает кровь.
— Он его убил? — тихонько спросил юноша, не сводя глаз с неподвижного тела.
— По всей вероятности, да.
— И ты все равно собираешься увести этого быка? Жэм кивнул:
— Да. Но только песню мне придется сочинить другую, посильнее.
Жэм еще несколько часов просидел в засаде, наблюдая за быком. Кэлин дремал. В зарослях колючего кустарника, рядом с неустрашимым Гримо, юноша чувствовал себя в безопасности. Жэм был отчаянным воином, и хотя ему пришлось на этот раз отказаться от грозного палаша — горцам запрещалось иметь мечи, и нарушение запрета каралось смертью, — в ножнах, вшитых в пояс, скучали два охотничьих ножа с широкими лезвиями. Кэлин сомневался, что кто-нибудь, даже черный медведь, отважится схватиться с ним в бою.
Юноша зевнул и потянулся, потом подсел к великану и, раздвинув ветки дрока, посмотрел в сторону загона. Тело гуртовщика исчезло. Несколько человек чинили сломанный забор, и до Кэлина доносился стук молотка.
— Сегодня быка перегонять не будут, — сказал вдруг Жэм. — Так что пора размяться и пройтись.
— Вернемся в хижину?
— Нет. Нанесем визит в город. Я сгораю от желания отведать рыбного супа и поджаренного хлеба. Да и пинта-другая эля тоже лишней не будет.
— Гримо, ты опять с кем-нибудь подерешься, и у нас будут неприятности, — предупредил его юноша,
Жэм ухмыльнулся:
— Не слушай всего, что говорит тетя Мэв, Женщины любят преувеличивать. Точнее, это у них в природе. В любом случае тебе будет полезно, Сердце Ворона. На Лунном Озере еще сохранился один из последних деревянных замков. Больше таких уже не найдешь.
Гримо отполз назад и раздвинул переплетенные ветки дрока. Пригнувшись, он пробрался через заросли вереска и выпрямился, лишь когда из поместья его уже не могли заметить. Кэлин последовал за ним, и вскоре они уже шагали по невысоким пологим холмам по направлению к лесу.
— Почему мы угоняем скот? — спросил Кэлин, когда они достигли деревьев.
— Это почтенная и славная традиция, малыш. Человек всегда должен с уважением относиться к традициям предков.
— Если это традиция, тогда почему мы не угоняем скот у своих?
Жэм рассмеялся:
— Баланс, Кэлин. Варлийцы украли у нас земли, скот, дома, даже наши традиции. Я краду у них скот — и иногда лошадей — и таким образом восстанавливаю чувство гармонии, баланса.
— Так ты их ненавидишь?
— Ненавижу? Их? Это почти то же самое, что ненавидеть море, в котором утонули твои друзья. Нет, парень, я их не ненавижу. Я их просто не знаю, совсем не знаю, а у меня есть принцип: не ненавидеть человека, которого не знаю. Так уж получается, что мне не нравятся все варлийцы, которых я знаю. Они и самоуверенны, и надменны, и действуют на меня, как колючка в заднице.
— А вот я ненавижу нашего учителя истории, господина Шаддлера. И когда-нибудь я ему покажу! Жэм покачал головой:
— Боюсь, что не покажешь. Учителям нельзя ничего показать, потому что они никогда не ошибаются. Если ты вырастешь великим человеком, уважаемым и достойным восхищения, то твой учитель выпятит свою костлявую грудь и скажет: «Это я научил его всему, что он знает». Если ты станешь разбойником и гнусным убийцей, учитель мрачно произнесет: «Я всегда знал, что из него не будет толку, и каждый день говорил ему об этом в лицо». — Возможно, я просто убью его, — бросил Кэлин.
— Вот еще! — Жэм остановился и повернулся к своему спутнику.
— Нет, приятель, этого ты не сделаешь никогда. Пусть твой учитель варлиец и пусть голова у него забита чепухой — хотя в этом я сильно сомневаюсь, — но он все же выбрал профессию, посвященную служению. Он бедняк, этот Шаддлер. Там, где он живет, обитают крысы. У него нет собственного дома и независимого дохода. Его плащ прохудился, а подошвы сносились и тонки, как бумага. Он мог бы зарабатывать намного больше в Эльдакре, занимаясь коммерцией или правом. Он преподает, потому что хочет служить, передавать знания молодым. И ради этого терпит бедность. Ненавидь его — кто против? — за палку, которой он бьет тебя по рукам, за то, что искажает нашу историю, — но никогда не позволяй себе мыслей о том, чтобы убить его. Ты понял меня, малыш?
— Да, Гримо, — соврал Кэлин, так и не поняв, что плохого в желании убить такого червяка, как Шаддлер.
Они вышли на вершину невысокого хребта и через некоторое время поднялись на холм, с которого открылся вид на городок Лунное Озеро. По берегам расположились пузатые рыбацкие лодки и вывешенные для просушки сети, а сам город напоминал ожерелье, облегающее крутой холм, вершину которого венчала круглая башня. Склоны холма представляли собой ступеньки террас, кое-где виднелись следы разрушений, затронувшие старинные стены.
— Что-то они не похожи на деревянные, — заметил Кэлин, вглядываясь в белые бока башни.
— Внешность бывает обманчива. Она действительно построена из дерева, покрыта штукатуркой и обложена мелким камнем. В те далекие времена, когда башня только возводилась, стены должны были защищать весь город. Варлийцы, строившие ее, находились тогда на враждебной территории. Горцы постоянно нападали на них. Примерно пятьсот лет назад восставшие панмоны перебили всех мужчин-варлийцев, оказавшихся за крепостными стенами и во дворе.
— Так они построили новый замок?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, после того, как панноны разрушили его.
— А, понимаю. Нет, Кэлин, не построили. В этом не было необходимости. Панноны перебили всех мужчин и ушли. А сам замок так и остался стоять. Потом варлийцы заняли его снова и, используя в качестве военной базы, стянули сюда большие силы. Новой армией руководили рыцари Жертвы, и они уничтожили клан почти целиком.
— Эти рыцари… они, наверное, были очень сильны, да?
— Да, были. И сейчас сильны. В твоем возрасте, лет в пятнадцать, они становятся оруженосцами и целых пять лет обучаются владению мечом и булавой, пистолетом и мушкетом. Почти половина из них не выдерживает строгих испытаний, которые проводятся каждый год. А вообще, как мне говорили, из сотни желающих стать рыцарями белый плащ получают всего человек пятнадцать. Крепкие ребята. В давние времена сотня рыцарей справлялась с тысячей повстанцев. Они не сдаются, в них нет уступчивости. И они никого не щадят.
— Паннонам следовало спалить замок.
— Согласен, следовало. В этом, наверное, и кроется причина падения кельтонов. Мы выигрывали сражения, но проигрывали войны.
— Но почему? — спросил юноша. Жэм пожал плечами:
— Мы никогда не стремились к завоеванию чужих земель. Когда враг приходит, мы сражаемся с ним и побеждаем. А потом расходимся по домам. Если враг не унимается, если продолжает приходить, то в конце концов берет верх. Единственный способ избавиться от противника — это последовать примеру рыцарей. Иди за врагом и сожги его дом. Убей его, убей его мать, жену, детей. Тех, кому позволено остаться в живых, поработи и держи в страхе с помощью самых суровых законов. Нарушителей карай безжалостно, вешай, сжигай. Но мы так и не пристрастились к подобного рода зверствам.
