Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
– Надеюсь, десерт мне полагается? В той дыре, где ты меня держал, кормили так себе, если ты не в курсе.
Да Сильва вел себя за столом куда приличнее меня и аккуратно очищал кусочек огурца:
– А ты серьезно насчет матери?
– Почему ты спрашиваешь? Думаешь, если я окажусь бесчувственной маньячкой, то ты не будешь выглядеть таким маменькиным сынком?
– А ты всегда так много болтаешь? – спросил да Сильва, потирая нос – красивый, породистый нос. – Слушай, ну как тебе объяснить. То, что мы будем делать, – здесь дело не в деньгах. Просто есть определенные правила, кодекс, что ли. Ты сама знаешь, господин Разнатович – очень богатый человек. Но если люди узнают, что ему не заплатили причитающееся, то мы будем выглядеть странно, более того, нас сочтут слабаками. А это очень плохо для бизнеса.
– Проявление силы? Устроить какой-нибудь спектакль?
– Большинство людей назвали бы это иначе. Люди господина Разнатовича часто работают между Албанией и Италией. Один из них испытал ненужный прилив энтузиазма, узнав о возникшем между нами непонимании. Мы пришли к общему мнению, что на его примере следует преподать четкий… урок его коллегам. К тому же господину Разнатовичу было удобно встретиться с тобой лично именно в Албании. Он ясно дал это понять.
– Что ж, понятно, – откликнулась я, накалывая на вилку бледный помидор.
– Так… что насчет твоей матери?
– Ты в школе Данте проходил? Наверняка проходил, ты же итальянец!
– Не особенно интересуюсь поэзией.
– Так вот, в «Аду» Данте отводит девятый круг для тех, кто совершил предательство. Своего рода ВИП-зона для людей, которые предали тех, кто их любил и доверял им.
Да Сильва посмотрел на меня так же, как в тот момент, когда я начала рассуждать об устройстве вертолетов.
– Твоя мать предала тебя? – медленно спросил он.
Как я могла рассказать кому-то о своей матери? Тем более да Сильве?
– Не будем об этом. Моя мать – алкоголичка. Ей всегда было не до меня, она обо мне никогда не заботилась. Почему я должна чувствовать себя в долгу перед ней?
– Мне… мне жаль.
– Неправда. И вообще, у нас, кажется, полно работы? Мне куда интереснее узнать, какого хрена у вас тут происходит, чем вести разговоры о маме.
– Ты узнаешь то, что тебе надо знать.
– Та-а-ак, погоди-ка! Мы же вроде как партнеры? Так сказал твой приятель Дежан, а он вроде как главный.
Мне пришла в голову идея, или даже, не побоюсь этого слова, у меня случился приступ вдохновения, и теперь мне не терпелось ее продумать, поэтому недавние сюрреалистические истории быстро отошли на второй план.
– Думаю, я бы покурила.
Так всегда бывает с изысканными наслаждениями: от первой затяжки меня чуть не стошнило, а вот дальше – сплошной экстаз.
– Итак, Ромеро, что дальше? Когда приступать?
– Ты сказала, что хочешь познакомиться с человеком, который сможет создать картину?
– Значит, едем обратно в Калабрию.
– С удовольствием.
Вообще-то, раньше я не верила в судьбу, но у нас с да Сильвой однозначно была какая-то похожая карма. Так много трупов, так много призраков. Похоже, что мы единственные, кто выжил во всей этой истории, так почему бы нам не попробовать стать друзьями?
4
Мое новое жилище оказалось значительно лучше дыры, где меня держали взаперти. Люкс для молодоженов в «Гранд-отеле Президент» в Сидерно – ни больше ни меньше. Мы приехали поздно вечером, и пострелы да Сильвы уже успели изрядно потрудиться. В номере я обнаружила не только сумку, в которую положила все самое необходимое, собранное еще в Венеции, когда решила, что мне светит доживать свой век в тюрьме, но и многие из моих вещей из квартиры на площади Санта-Маргерита, в том числе ноутбук, телефоны, украшения, одежду, нижнее белье, туалетные принадлежности, экипировку для занятий бегом, все мои книги по искусству. Я с удовольствием отметила, что они справились с искушением подложить в мои вещи избранные фрагменты Элвина.
– Тебе здесь нравится? Пока ты работаешь, я буду рядом, в соседнем номере.
– Вообще-то, я не планировала начинать прямо сегодня. Надо немного отдохнуть, а то меня тут несколько раз собирались убить, если ты забыл.
– Я имел в виду, что поживу здесь, пока ты будешь готовиться.
– Все время? – недоверчиво спросила я. – А как же Рождество? Разве Франчи и дети не будут по тебе скучать? Джованни и Джулия наверняка ужасно расстроятся, если папочки не будет за праздничным столом. А как же твоя работа? Ну, я имею в виду официальную работу.
– Что? А-а, работа. Без проблем, – отозвался да Сильва, лениво листая иллюстрированную биографию Сутина. – Взял больничный. К сожалению, на прошлой неделе получил ранение в ногу. Пострадал при исполнении служебных обязанностей.
– Серьезно? Ты можешь так легко отмазаться?
– Ты и правда ничего не понимаешь, да? – с сожалением посмотрел на меня итальянец.
– А как же жена?
– Она все понимает. Мало того, она еще и не задает вопросов, в отличие от некоторых! Пожалуй, я тебя оставлю – обустраивайся. А вот это я заберу, – помахал он коричневым конвертом, в котором лежали мои паспорта – настоящий, на имя Джудит Лорен Рэшли, и два поддельных, которые я купила в прошлом году у мастера своего дела из Амстердама. Один на имя Элизабет Тирлинк, второй – на имя Кэтрин Оливии Гейбл. Так звали мою сестру. Наша мать обожала классические голливудские фильмы.
– Это необязательно. Ты же понимаешь, что мне особо деваться некуда?
– С чего ты взяла, что я буду доверять тебе?
– С того, что у тебя нет другого выбора.
– L’ultima spiaggia?
– Мы говорим «последняя надежда».
– В общем, забираю. Если тебе что-то понадобится из еды – заказывай все, что хочешь.
– А сигареты у тебя есть? – спросила я, и он отдал мне свою полупустую пачку. – Спасибо! Умираю, как хочется принять ванну.
Да Сильва странно посмотрел на меня и ушел, закрыв за собой дверь.
Я тут же стала набирать воду в мраморную ванну, выливая в горячую воду все бутылочки с пеной и шампунем, какие имелись в наличии. Ожидая, пока вода немного остынет, я решила проверить свои счета. В Панаме и Швейцарии все было в порядке, я все еще была относительно богатым человеком. Зайдя в почту, я обнаружила несколько мейлов от клиентов, удивленных внезапным закрытием «Джентилески», и даже расстроилась, что их так мало. Кроме этого, в ящике оказалось четыре личных письма: от Стива, Карлотты и Дейва – тех троих людей, которых с натяжкой можно было назвать моими единственными друзьями. И еще одно, от Павла Ермолова. Его я и открыла первым.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
