Это было так страшно, что Нина почувствовала, что и от нее пахнет гнилью, что она сама тоже скоро умрет от голода. Только ее не похоронят нормально, как дядю Ваню, а оставят разлагаться тут. Стало так жалко себя, что Нина всхлипнула. Нет. Плакать нельзя. Нужно покаяться, нужно спастись любой ценой, Нина выживет. А если не выживет, то по крайней мере живот перестанет болеть. Да еще и узнает, зачем живут люди.
Тогда, на похоронах, к Нине подсела молодая женщина с другого края стола. Женщина была не пьяная, аккуратно одетая, с красиво уложенной прической и сразу понравилась Нине.
– Не плачь, ему сейчас хорошо. Он на небе.
– Ага, – всхлипнула Нина, – его сейчас червяки есть будут, чего тут хорошего?
– Это же просто тело. А сам он уже не здесь.
– А где?
Так. Становилось интересно. Видимо, женщина знала секрет и готова была поделиться им с Ниной. Женщина долго объясняла, что душа дяди Вани сейчас горит в аду за неверие и грехи, ей там очень больно и долго страдать, а все потому, что он при жизни не принял истинную веру. Нина тогда очень испугалась, потому что она тоже никакой истинной веры не знала. Женщина сунула Нине книжку с картинками, очень яркую и радостную. Нина знала, что мама ей эту книжку читать не позволит, потому что такие сектантские книжки мама постоянно отбирала у Нины и выкидывала. Но сейчас мама была занята хлопотами на кухне, и можно было тихонечко почитать.
Нина ушла на улицу и присела в беседке. Книжка оказалась очень странной. Все истории были одинаковые, и все о том, как кто-то не верил в какого-то бога с некрасивым именем, и поэтому ему было плохо, а после смерти стало еще хуже. Нина уже хотела вернуться ко всем, но к ней вышел внук дяди Вани.
– Чего это за залупа? – сказал он, указывая на книжку.
Нина по его тону сообразила, что залупа – матерное слово, но не знала, что оно означает.
– Что такое залупа? – спросила она.
– Прикинь, она залупу не знает! – кивнул внук соседскому мальчишке, который подглядывал за ними через забор.
– А ты ей покажи! – засмеялся сосед.
– Сам покажи! – расхохотался внук, и Нина почувствовала, что теперь он совсем ей не нравится. Она и до этого не особенно его любила и с трудом находила темы для разговора, если встречалась с ним у дяди Вани, но теперь даже пытаться не хотелось.
– Иди, покажу, – позвал сосед.
Нина пошла, больше для того чтобы насолить внуку.
Сосед перепрыгнул через забор и рывком сдернул штаны:
– Вот, видишь, тут так вот залупается?
– Ага, – кивнула Нина. – Поняла, спасибо.
Она развернулась к внуку, который нервно посмеивался, приходя в себя:
– Ты че, дебил? Она же расскажет! Меня батя прибьет!
– Да я уже видела, у дворника, – сказала Нина.
Мальчишки заинтересовались, и Нина рассказала им про то, как дворник хотел делать с ней детей.
– Да ни фига! – возмутился сосед. – Они это не из-за детей делают, просто им приятно!
– Ну, а то каждый раз бы дети появлялись, у меня вон папка мамку каждую ночь пялит…
– Может, у них просто не получается, потому что ты подглядываешь? – спросила Нина.
– Я не подглядываю, слышно же.
– Да я тебе говорю, им нравится это, и они даже резинки надевают, чтоб дети точно не просочились.
– Какие резинки? – ужаснулась Нина.
Сосед рассказал про резинки и даже отвел их на свалку, где отрыл уже использованные. С одной стороны, Нину обрадовало, что женщине в фильме было так приятно, что она аж кричала от радости, и что дворник не хотел делать с ней детей, но с другой – жизнь становилась еще запутаннее и бессмысленнее. Если, как говорил дядя Ваня, смысл в детях, то зачем надевать резинку? Ты же должен родить как можно больше детей, чтоб они тоже родили и род человеческий точно продолжился. Зачем-то.
– А кормить их чем? И одевать? Денег на такую ораву не напасешься. Резинки дешевле детей.
Нина согласилась; что-то уже начинало проясняться.
– Чего ты не веришь-то? – злился сосед. – Ты потрогай у себя, это приятно.
– Нет, мне еще нельзя, я маленькая! – возразила Нина.
– Ну у меня потрогай! – ответил сосед, и они с внуком заржали.
Нине вообще-то было очень интересно потрогать, но и противно тоже – это все-таки часть тела, которой он писает. Можно было потрогать у себя, но Нина боялась, что повредит девственную плеву, про которую тоже было написано в той книжке, и тогда Нина испортится, она не выйдет замуж, и не сможет рожать детей, и человеческий род не продолжится из-за нее.
За Ниной пришла мама и долго выспрашивала, не обижали ли ее мальчишки, потому что вид у Нины был печальный. Нина соврала, что расстроилась из-за дяди Вани. Теперь, когда у них с Зоей был секрет, приходилось врать постоянно, и Нине казалось, что конец этому вранью придет только вместе со смертью, когда она так же, как дядя Ваня, останется одна в гробу и ее тело будут есть червяки. Наверное, им будет невкусно, потому что от вранья во рту, по краям языка, появляется неприятная кислота, а в затылке замораживается. Было непонятно, как червяки будут есть окаменевший затылок, но, с другой стороны, кости ее ведь они тоже как-то съедят. Или кости сгниют? Она спросила об этом у мамы, и мама ответила, что при гниении кости размягчаются, как у вареного мяса в супе.
От супа Нина отказалась. Дура. Сейчас за тарелку супа она бы все отдала. Даже девственную плеву. Нужно быстрее покаяться.
Порнофильм. Дальше было еще противнее. Женщина увидела, что надо брать член в рот, и тоже взяла член мужчины в рот, а второй в это время, подойдя к ней сзади, делал с ней детей по-нормальному, причем без резинки. Нина не могла понять, неужели он не видит, что эта женщина любит совсем другого мужчину и ему хочет делать приятно? А он все равно хочет с ней детей? А тот, второй мужчина, член которого у нее во рту, ему тоже нормально, что его член облизывает женщина, у которой скоро появятся дети с другим? Что это вообще такое? Зачем они это делают? Почему они делают это все вместе? Можно ведь отойти в сторонку, спрятаться и делать друг другу приятно за диваном, например, или просто накрыться одеялом.
Зоя резко выключила кассету:
– Дальше я не буду смотреть, я блевать потом буду.
Зоя вышла, а Нина, подумав, все же решила досмотреть: а вдруг там отгадка? Вдруг там в конце есть объяснение этому всему?
Но дальше было только хуже. Из членов стреляла белая жидкость, из которой получались дети, и мужчины почему-то старались направить струю женщинам на лицо, все лилось куда попало – в глаза, попадало в рот, и Нина вдруг ощутила такой острый приступ тошноты, что сил смотреть дальше не было. Она выключила кассету и полежала немного, чтобы прийти в себя.
